Парень из квартиры напротив

𝙿𝙰𝚁𝚃 10.

Антону крайне тяжело проснуться утром. Он выпадает из дрёмы и лежит, не меняя позы, пока снова не вырубается, но долго это длиться не может. У соседа сверху начинает хреначить на всю многоэтажку «Утренняя гимнастика» Высоцкого, и Шаст даже тихонько скулит в подушку, надеясь, что ему это лишь снится. - Я умру, и в аду будет играть его плейлист, - комментирует Арсений, в этот момент заходя в зал с балкона, где до этого курил айкос и думал о том, каким образом ему теперь строить отношения с этим мальчишкой. С каждым его необдуманным поступком всё становилось лишь сложнее и хуже, и вот теперь пришло время вспомнить, что он взрослый мужчина и должен думать головой, а не тем, чем думал ранее. Антон - несовершеннолетний парень, погрязший в проблемах, и его задача сейчас - окружить его комфортом, и даже если юноша по-прежнему будет ненавидеть его, Арс хотя бы будет знать, что старался это исправить. - Может, ты уже в аду? - вопрошает подросток, приподняв свою русую макушку и уставившись на учителя слипающимися от недосыпа зелёными глазами. Арсений хмыкнул, прошёл в комнату, присел на край дивана. Антон инстинктивно отодвинулся к спинке, то ли освобождая больше пространства, то ли избегая контакта. - Как ты себя чувствуешь? - спрашивает мужчина, протянув руку к его лицу, и, не увидев сопротивления, нежно коснулся щеки замявшегося от этого жеста подростка. Он повернул его лицо на себя, внимательно рассматривая запёкшуюся полоску крови на губе от сильного укуса, и, сместив большой палец на нижнюю, слегка оттянул её вниз, рассматривая, как далеко уходит рассечение. Антон скривился от боли и ушёл от касания, отпрянув назад. - Я живой, - только и произносит он. Арсений удивлённо приоткрывает рот и тут же закрывает. Ему нечего ответить на это. Антон чертовски прав - он живой. Это определённо хорошо. Попов вряд ли бы смог смириться с обратным исходом. Он не хочет об этом думать. - Дать тебе обезболку? - интересуется учитель, переводя взгляд на перебинтованное запястье. Он старается не думать о том, что Шаст мог соврать про Славу. Старается не думать, что такой порез подросток мог бы и сам оставить на своём запястье. Старается не думать, что Антон действительно мог умышленно причинить себе боль. Ведь у него разбиты коленки и губа, а глаза были полны страха... Но Арсений не может не думать об этой теории. Шаст заперся в ванной, лежал в ней в крови, не пытался позвать на помощь, а до этого завёл разговор о суициде... Арсений крепко сжал зубы, отчего желваки заходили на скулах, и отвернулся, чтоб не видеть этот бинт, служивший ему упрёком - не уследил, не уберёг. - Вряд ли она поможет, так что не надо, - со скептицизмом отозвался младший, садясь на диване и опуская ноги на пол. Он морщится и шипит от боли, но всё равно отказывается от помощи, когда поднимается на ноги и бредёт в ванную комнату, чтоб умыться и почистить зубы. Арсений молча следует за ним, только сворачивает в противоположную сторону - на кухню. Антон видит так и не убранный никуда со вчера ремень и берёт его в руки. Проводит по крепкому материалу подушечками пальцев, рассматривает следы от зубов и ёжится от воспоминаний о пережитой вечером боли, которую он боится, не любит, не хочет испытывать больше никогда. Шаст ведь реально даже думал когда-то порезать себе руку, именно так делали девчонки в школе, чтоб как-то справляться со стрессом, да вот только рука не поднялась. Невзначай девятиклассник вспоминает, как один из маминых дружков пытался выпороть его ремнём - только другим, более крепким, совковым, кожаным. Она тогда совсем не выбирала мужчин, приводила всю компанию, которую могла собрать за вечер, в дом и не вмешивалась, когда кому-то что-то не нравилось в поведении Антона, позволяла как-то наказать его, приговаривая, что в воспитании сына не хватает крепкой мужской руки. Благо, он был достаточно смышлёным в свои пятнадцать, чтоб дать дёру и не появляться в квартире до рассвета. На парне сейчас обычные чёрные пижамные штаны Арсения, которые слегка велики, но держатся на резинке, но так как возвращаться в зал лень, Антон опоясывает бёдра ремнём и туго затягивает его, чтоб не падал, так как шлёвок на этих штанах, конечно же, не было. Ремень особенно сильно подчёркивает общую худобу, но Шаст с ней давно свыкся. Освежившись и приведя себя в порядок, он заходит на кухню, так как больше идти ему особо некуда. Здесь Арсений заваривает себе кофе. Антону приятно смотреть на его сосредоточенное лицо, и он понимает, что пялится, стоя в проходе, но не может заставить себя отвернуться. И вот его ты любишь? - с отвращением спрашивает внутренний голос. И вот его я люблю, - вежливо отвечает его подсознание. - Саша написал, чтобы я прямо сейчас поменял тебе повязку, - произносит мужчина, не поднимая головы. Антон дёргается. Старший всё это время знал, что он на него пялит? Что он в комнате? Вот дерьмо. - Я сам справлюсь, - неловко отвёл глаза Антон и поспешил выйти в коридор, смутившись того, что спалился. Он не должен смотреть на Попова. Не должен думать о нём и любить тоже не должен. Это глупо и странно. Это неправильно. - Антон! - строго одёргивает его учитель, выходя следом. Когда парень совсем не реагирует на него, продолжая свой путь в одному ему известном направлении, Арсений ловит в воздухе его здоровую руку и тянет на себя, а в следующую секунду прижимает к стене ойкнувшего от неожиданности подростка, нависая сверху и поставив руки по обе стороны от его головы. Антон замер, как загнанная в угол мышка. Он уставился на мужчину своими большими зелёными глазами и вздрогнул всем телом. Запах учителя ударил по обонянию, и Шаст стыдливо втянул в себя воздух носом, опустив голову, стараясь сделать это незаметно, ощущая мятный гель для душа, дезодорант и аромат кофе. - Посмотри на меня, Тош, - сердце пропустило удар от этого нежного «Тош». - Арс, отвали, - противореча собственным мыслям, прорычал Антон, беря себя в руки. Он сощурил глаза и уставился на учителя с прежней холодностью, которая давалась ему тяжело. Ятебяненавижу, - пытался убедить себя мальчишка, но его уверенность разбивалась о скалы ледяных айсбергов в глазах напротив. - Слушай, ну хочешь, я не знаю, ударь меня? Только хватит так смотреть, - видимо, влюбленный взгляд Антона мужчина трактовал по-своему и отнюдь не столь радужно. - Что ты несёшь? - поморщился парень, спрятав руки в карманах пижамных штанов, подпирая лопатками стену. Руки Арсения по обе стороны всё ещё не давали сконцентрироваться на чём-либо другом, как и его пытливые глаза напротив. Они стоят так близко, так непозволительно близко друг к другу. Антон может рассмотреть волокна в голубых радужках. - Я знаю, что виноват, вижу, что ты меня избегаешь. Если это хоть немного поможет тебе сбавить обиду - ударь меня. Я заслужил, - Антон фыркнул и показательно растянул губы в улыбке, которая означала «ты такой идиот». - Может, лучше отсосёшь мне? - нахально предлагает он, поиграв бровями, как последний мудак. Попов оторопел на минуту, крепко стиснул зубы и даже отстранился, убрав наконец свои руки. Антон всё ещё смотрит с вызовом и даже, в принципе, не жалеет, если ему за такое немножко всекут по лицу. Он откровенно нарывается, потому что видеть жалость в глазах любимого человека по отношению к себе - последнее дело. - Ладно, - наконец отвечает Арсений. Шаст замирает, теряя всю свою напускную крутость, и удивлённо приоткрывает рот. Руки мужчины ложатся на такой ненужный этим штанам ремень и начинают ловко расстёгивать его. Школьник, испуганно распахнув глаза, схватил эти самые руки, блокируя их и удерживая на месте. - Ты что?! - восклицает парень, тут же уходя от прикосновений и шарахаясь в сторону. - Определись уже, что тебе нужно, - закатывает глаза Арсений. - Всё, успокоился? - добавляет он спустя ещё несколько секунд напряжённого молчания. У Антона сердце бьётся так, словно вот-вот выпрыгнет. Учитель почти сделал ему минет по его же просьбе. Что за нахуй происходит в этом доме... - Теперь дашь мне спокойно обработать твой порез? - Антон, всё ещё пребывая в странном состоянии, не говорит ничего, только молча уходит в зал и садится на диван. Попов приносит аптечку и садится перед ним на колени, берёт в свою ладонь руку мальчишки и вытягивает её вперёд так, как ему удобно. Аккуратно поддев кончик бинта, мужчина разрезает его ножницами сбоку, и от металлического холода, который касается кожи, мальчик покрывается мурашками. - Эй, меня пугает, когда ты так долго молчишь и даже не язвишь, - с несколько нервной усмешкой произносит мужчина, подняв взгляд на загруженное лицо подростка. - Тоша-а, - протягивает Арсений. - Я не хочу сейчас говорить, - отзывается притихший парень, внимательно следя за руками учителя. - Ладно, - отвёл взгляд старший, возвращаясь к запястью. Сняв бинт, он ещё раз придирчиво осмотрел порез на левой руке. - Подадим заявление на этого Славика? - спрашивает Попов, вынимая мазь, которую советовал Сашка, и нежными прикосновениями покрывая ею края раны. - Я же сказал, что не хочу сейчас разговаривать, - насупился Шаст, окончательно закрываясь в себе. - Ты ведёшь себя как ребёнок... - фырчит Арсений и тем не менее осторожно сжимает запястье, боясь причинить боль, и так же бережно наносит широкие ровные слои бинта один поверх другого, формируя надёжную повязку. - Зато ты как взрослый, - ёрничает Шаст, явно произнося фразу с долей иронии. - Не больно? - уточняет мужчина, пропустив колкость мимо ушей. - Нормально, - кивнул головой школьник. Учитель, отложив аптечку в сторону, сложил обе руки на худых коленках подростка и положил на них подбородок, всё ещё не торопясь вставать с колен. Антон уставился на него оторопело. Арсений мягко ему улыбнулся. - Тош, мне невыносимо видеть тебя такого, - говорит он вдруг, рассматривая снизу вверх красивое лицо юноши. Мальчишка выглядел растерянным. - А ещё мне невыносимо видеть, какой ты худющий, - добавил он, приподняв подбородок. - Пойдём завтракать, - уютно, по-семейному произносит он, выпрямляясь и протягивая руку. - Пожалуйста, - добавляет Попов, заставляя выкинуть из головы все протесты. Антон, всё ещё подозрительно косясь на старшего, принимает протянутую ладонь, и учитель легко вздёргивает его на ноги. Антон ест вкусное пюре с мясными котлетами и не может поверить, что Арсений реально так заморачивается с едой. Арсений думает, что у него может получиться сделать Антона чуть счастливее, если он очень сильно постарается. Арсений звонит своему бывшему однокласснику, который сейчас работает в прокуратуре, чтоб проконсультироваться. Ситуацию с приёбнутым Славой необходимо решать.