Moon never makes error

5 chapter

Тэхен лег спать, но не спал вовсе. Чонгук потушил свет, беззвучно устроился на кресле и до самого восхода наблюдал за напряженной спиной омеги, вслушивался в чужое дыхание и умилялся с упрямства младшего.
В упрямстве ему и впрямь не было равных. Омега в одной позе с закрытыми глазами пролежал до момента, пока Чонгук сам не подал голос, приглашающий на завтрак. Тэхен распахнул глаза, увидев первым альфу, нагнувшегося перед ним.
Тэхен неловко принял сидячее положение, сразу поморщившись от боли в лодыжках.
— Я пойду готовить завтрак, ты иди в душ, к твоему приходу все будет готово, — сказал Чонгук, подойдя к шкафу во всю стену с задвижными дверями. Тэхен напряжённо смотрел на огромные плечи обтянутые в белую толстовку. Совершенно неожиданной была мысль о красоте альфы, омега не ощущал себя непристойно от таких размышлений, потому что истинным можно восхищаться, можно желать, можно любить, но Тэхен всматривался с подлинным интересом только в Намджуна. Других глаза словно не видели, и знать, что Чонгук был исключением немного сконтуживало. — Вот свежая одежда, полотенца в шкафу над раковиной, новый банный халат тоже там найдешь, хотя было бы лучше, если бы ты пользовался моим.
— Без проблем, — согласился омега, почуяв и приняв желание альфы как можно больше впитать в пару собственного природного аромата. — Ещё что-то? — смотря на застывшего в проеме двери, спросил Тэхен.
— Прими душ с пластырями, когда выйдешь они перестанут быть столь липкими, без боли сможешь снять. И, пожалуйста, зови, если понадоблюсь, — попросил альфа.
— Да, будь спокоен.
Умытый, уже довольно бодрый, раздетый по пояс омега появился на кухне. Его не понимающий взгляд упал на стол с приборами на двух персон. А витающий запах чесал нос. Пахло горелым.
— Можешь дать мне толстовку? — протягивая руку к накладывающему по тарелкам поджаренный бекон с яйцами всмятку альфе, спросил Тэ. Чон лишь приподнял одну бровь в удивлении, без слов отложил сковородку в сторону и стащил с себя одежду, шипя сквозь стон проклятия. Тэхен уставился тому на грудь, сжимая в руках толстовку, все еще сохранившую тепло хозяина и запах тоже. Омега быстро натянул ее на себя, а потом, завороженно смотря на кожу исписанную чернилами, все ещё покрасневшую под пленкой, он подошёл к Чону вплотную. — Что это?
— Брачная татуировка, ее носят замужние и делают в первую брачную ночь, — заявил Чонгук, опустив взгляд на макушку, которая почти уткнувшись в его правую грудную мышцу пыталась изучить рисунок. Правая рука до запястья была исписана, а логическая цепочка заканчивалась на груди.
— Там мое имя, — воскликнул омега, разглядев хоть что-то через плёнку. — Зачем она тебе?
— Омеги не могут пометить свою пару, из-за этого мы клеймим себя сами, — пояснил альфа.
— Я слышал, что взрослые особи не могут влить в кожу краску, регенерация не позволит, постоянно заживляя прокол.
— Но это возможно в детские годы, когда регенерация тканей слаба, тогда и наносят герб клана на особь, — сказал Альфа, показывая на свой герб чёрных.
— Да, у меня он тоже есть, — почему-то загордившись наличием герба, омега поспешил оттянуть рукав, чтобы показать герб Серых.
Чонгук поморщился, будто вспомнил нечто неприятное, но продолжил:
— Во взрослом возрасте тоже делают, только используют другой метод. Их два: первый - делают не проколы, а надрезы, постепенно наполняя образовавшееся пространство чернилами. Это было проблематично для меня, регенерация моя родилась далеко до меня, номер был тухлым, хотя я попытался, — Чонгук провёл рукой по шее. — Во втором случае, снимают кожу целиком, чтобы на этапах образования новой кожи успеть нанести рисунок.
— Ты хочешь сказать, что прошлой ночью тебе содрали кожу с руки? — Тэхен поднял удивленные глаза.
— Да.
— Живьём?
— В этом и есть вся прелесть этого обычая, — усмехнулся над ошарашенным омегой.
— Но это зверство, — заявил Тэхен, отходя от Чонгука. Тот не позволил сделать задуманное, схватившись за тонкое запястье он потянул Тэхена на себя, в добавок заключив в тёплые объятия для надежности.
— Зверство или нет, я чту наши традиции, — спокойным голосом сказал он. — Раз мы заговорили о тату, тебе придётся прятать свою надежно, я не хочу видеть отпечаток чужих на твоей коже, — держа одной рукой омегу за талию, Чонгук другой взял левую руку Тэхена и преподнеся к лицу, сначала опалив горячим дыханием, оставил поцелуй на упомянутой выше татуировке. По телу Кима пробежался холодок, когда Чон взглянул. Хотя глаза быстро увёл в сторону, вспомнив о страхе своей пары.
— Буду, — найдя в себя остатки сил, выдохнул Тэхен.
— Приступим к еде? — подталкивая омегу к стулу, сказал Чонгук.
— Что это? Почему ты ешь сгоревшее мясо? — Тэхен поморщил нос. Его даже от вида этой пищи выворачивало, а запах гари и вовсе убивал.
— Знаю, серые едят сырое мясо и вне охоты, но мы не зверствуем в человеческом теле, — Чонгук занял стул, напротив Тэхена, который сидел с величайшим разочарованием на лице. — Придётся отвыкнуть, сырое мясо вредит человеческому организму. Первое время, так и быть, будем разбавлять с фаршем из куриного филе, — альфа достал из холодильника контейнер, Тэхен начал судорожно нюхать, наконец почуяв потрясный аромат свежей плоти. Как только альфа наложил три ложки лакомства рядом с беконом, Тэхен за три секунды уплёл за обе щеки фарш. Конечно, он предпочитал абсолютно другую текстуру мяса, а не эти словно бы отрыжки родителя, которым их кормили после грудного молока папы, чтобы щенята постепенно перешли к настоящей пищи волков — сырому мясу. Голод не делал его особо капризным.
Чонгук налил в стаканы сок, Тэхён учуял кислоту цитруса и, не скрывая неприязнь, поморщился. Питался этот Чонгук не ахти.
— Я должен кое-что рассказать, — сказал Тэхен спустя несколько минут молчания, в течении которых Чонгук поглащал свой завтрак, а омега старательно давил в себе рвотные позывы от вида, как альфа проглатывал сгоревшее мясо. Нутро от отвращения содрогалось. — Я говорю это, лишь потому что в будущем могут появиться проблемы у тебя, — хоть со страхом, давящим со всех сторон, омега поднял глаза в омуты напротив. Тэ был готов нести ответственность за себя. — В первую течку я предлагал себя альфе, — по кухне разошёлся треск стекла. Стакан в руке Чона лопнул, разлив апельсиновый сок вперемешку с кровью от появившихся ран по столу, что быстро стекал на белый паркет. Тэхен содрогнулся, сглотнул слюну, хотя горло першило от сухости. Его блестящие глаза с явный страхом на дне смотрели в чужие.
— Я хочу увидеть, — только и сказал Чонгук. Сидел, ожидая разрешения, несмотря на то, что мог без препятствий залезть в мысли омеги.
— Чонгук, нет, — впервые он обратился к нему по имени. — Не надо, прошу, — омега откинулся на спинку стула.
— Кому? — избавляясь от осколков стекла с ран, спросил Чон. Его лицо искажалось в гримасе не из-за боли в кисти, а душевной.
— Намджун, мой вожак, — плечи Тэ слегка сжались в испуге. Он считал, что альфа праведно терял контроль над эмоциями. — Он несомненно намекнёт на это при первой возможности, а как только ты станешь вожаком, их, этих возможностей, будет пруд прудом, — закончил Ким.
— Мне интересно одно, зачем ты мне это говоришь, в то время как без проблем мог утаить от меня, — закончив быть пассивным слушателем, спросил Чон.
— Ты в праве знать, кто твой истинный, и я никогда никому не лгал и тебе не собираюсь, — ответил Тэхен.
— Я ценю это, — тихо ответил Чонгук. Потом сложил руки на груди. Кисть его уже успела бесследно зажить. — И требую воспоминания.
— Я предоставлю их, когда… — Тэхен не нашёл выхода, как закончить предложение.
— Когда убедишься, что я не сверну твою шею? — Чонгук пристально смотрел в глаза омеги. Тэхен чувствовал, как земля уходит из-под ног, как дыхание сбилось, как собственные мысли путались и страх уступил место полной капитуляции.
— Я не боюсь смерти, — выдохнул Ким, утопая в чёрных омутах альфы, на дне которых не черти, а сам демон восседал.
— Да, и то правда, — усмехнулся Чон. От этой ухмылки Тэхена бросило в дрожь. Омега очень хотел отвести взгляд, спастись от мрачных глаз пары, но сил не было даже вздохнуть чуть больше воздуха. — В любом случае, спасибо за честность, — Чонгук сам опустил голову. Настроение неисправно испорчено с самого утра. — Ты доедай, у нас гость, пойду встречу, — как только Чонгук вышел из-за стола, в холле послышался стук в дверь. Тэхен удивился слуху альфы, потому что сам не уловил приближающиеся шаги. — По приходу хочу найти твою тарелку чистой, — омега кивнул.
Стоило полуголому Чонгуку выйти из кухни, омега ловким движением переложил «сгоревший» завтрак на тарелку альфы.
— Я все слышал, Тэхен, — пробасил по всему дому Чон.
— Ты сказал о чистой тарелке, мне ее помыть? — беспечно поинтересовался Ким, в ответ поучил только рык. Потом послышался голос чужака, с которым беседовал Чонгук.
Ким, поправив толстовку на себе, последовал к альфам, стоящим у входной двери и переговаривающимся о какой-то охоте.
Заприметив омегу за плечом Чонгука, чужак застыл, не закончив свою речь. Потом обойдя Чона, тот с нечитаемым выражением лица двинулся к омеге, подняв трясущуюся кисть, в надежде коснуться Тэхена. Его остановил Чонгук. Дёрнув за капюшон худи, тот чуть было не повалил его на паркет. Затем Чон прикрыл собой Тэхена.
— Он, сука, нереальный, — слишком возбужденно завопил чужак. — Он как твои глаза, Гук, но не только глаза, понимаешь? Он весь дурман грешный, — пытаясь глянуть на омегу за могучей спиной Гука, сказал альфа.
— Хосок, ты его пугаешь, — почувствовав вспотевшие ладошки прижатые к голой коже спины, изрёк Чонгук.
— К тому же дурман, до сих пор не повязанный тобой, — продолжил Хосок. — Мелкий, ты что не повязал его? — альфа поглубже вдохнул девственно чистый омежий аромат. — Ты даже не покрыл его? — удивленно воскликнул он, не уловив ни единой нотки спаривания в чистом запахе Тэхена.
— Вот уже суёшь любопытный нос в дела, от которых ты далёк, — угрожающе изрек Гук, показывая своё недовольство происходящим.
— Недалёк я не по собственному желанию, истинный мой ещё младенец, — заявил Хосок, наконец отходя от Чона на несколько шагов.
— Младенец, которому вот уже третий сезон пойдёт, по человеческим меркам ему уже позволено употреблять алкоголь, — фыркнул Чонгук. Он стоял расслабленно, не тревожа никого своим запахом, видимо, уже привык к подобному поведению Хосока. Тэхен задался вопросом, кем же приходится этот альфа Чонгуку.
— Но Чимин ещё ребёнок, ты видел его на охоте? Он притащил ко мне раненного зайца, со слезами прося спасти ему жизнь. Ребёнок он, ещё ребёнок, — слишком по-умному произнёс Хосок. — А вот твой муж, нет. И тебе повязать бы его по-хорошему, пока других не потянуло к нему. А ведь действительно потянет, кто же перед таким устоит, — сказал Хосок, расхаживая по холлу.
— Если закончил, можешь уходить, — Чонгук завёл одну руку за себя, положил ее на бок Кима, большим пальцем массируя через ткань толстовки. Тэхен лишь прижался к нему плотнее.
— Ты не вправе выгонять своего помощника, — возмутился Хосок, хотя сам замаршировал к выходу.
— В свой медовый месяц я вправе выгонять кого угодно, — усмехнулся Чонгук.
— Пользовался бы ты им правильно, разговоров бы не было, — открыв дверь, Хосок на миг остановился. — Мы непременно вернёмся к этому разговору, хотя напоследок спрошу — Ты действительно не выйдешь на охоту?
— Нет.
— Ну тогда я пошёл, — Хосок помахал рукой перед уходом.
— Он хороший, не стоит пугаться его эмоциональной нестабильности, — развернувшись к омеге, не выпуская из рук, оповестил Чон. — Иногда он утомляет, как щенок с энергией на легион, но можно стерпеть. Сжать зубы и считать дыхание — обычно этот трюк прокатывает. — Чонгук улыбнулся, уловив ошарашенный взгляд Кима.
— Но разве помощник будущего вожака не должен быть спокойнее, мудрее и все в таком духе, — спросил омега. Он помнил, помощник Намджуна, Юнги, своим холодом и невозмутимым лицом наводил страх перед всеми, его боялись больше самого Нама.
— В охоте, собраниях и договорах ему нет равных, он только в личном общении невыносимый, хотя даёт всегда дельные советы, — уточнил альфа. — Хочешь сходить на горячий источник? Он неподалёку.
— Давай, — игнорируя горящие щеки и уши, согласился омега.
***
Горячие источники находились внутри пещеры, в десяти минутах ходьбы, прошедших за миг. Чон крепко держал кисть омеги, редко рассказывал о значимых местах, которые попадались на пути, а омега плёлся за ним, низко опустив голову надежно спрятанную капюшоном. Он не вникал в суть чоновых слов и тем более не оглядывал местность. Все, что перед его взором, собственные ноги, быстро идущие, чтобы не отставать от пары и кисть, хранившаяся в хватке альфы.
У подножия горы они вошли в пещеру, которая была длинной, с множеством проходов, темной, без единого луча солнечного света и с залами, в одном из которых был сам горячий источник. Чонгук, освещающий их путь светом от фонаря, опустил спортивную сумку на влажные камушки под ногами. Отпустил руку омеги, которую омега сразу засунул в карман темных джинс, взятых у Чона. Альфа, расхаживая по краям воды, разжигал большие свечи, растаявший воск которых, стекая по камням пещеры, оставлял следы. Чёрный, красный и белый — все они выглядели под тусклым светом сказочно красиво.
Закончив, альфа начал раздеваться, Тэхен не мог оторвать взгляд от водной глади с отражением свеч. Альфа без нитки на теле погрузился в воду до самой груди, поманил Тэ рукой, Тэхен стянул одежду. Джинсы, боксеры и худи остались под ногами, омега перешагнул их и наступил на камни под водой. Чон, не скрывая, изучал каждый сантиметр открытой кожи и, нужно признать, Тэхен не особо беспокоился по этому поводу. Потому что Чон его истинный? Вполне возможно.
— Я плох в плавании, — сказал омега, в нелепой попытке доплыть до альфы. Его голос эхом раздавался по залам пещеры.
— Держись за мои плечи, — держа Тэхена за тонкую талию, попросил он. Ладони легли на мокрые плечи Чона. Когда альфа попытался отпустить, омега вскрикнул и обхватил ногами тело альфы, а пальцы впились в бледную кожу на плечах. Чону, по просьбе, снова пришлось взять омегу за талию свободной рукой.
— Хочу чувствовать под ногами что-то — тихо прошептал он, уткнувшись в влажную шею пары. Чонгук поплыл к мелководью, омега, лишь коснувшись кончиками пальцев одной ноги скользких камней, покрытых мхом, перестал цепляться за альфу, но руки не убрал с сильных плеч. Оба застыли, альфа смотрел в карамельные глаза, а те глядели в ответ. Из одного из прилегающих к залу проходов задул ветер, несколько свеч потухло, кожа Кима на шее и влажных плечах покрылась мурашками.
— Не страшно? — в тускло освещённом зале раздался бархатный голос альфы. Тэхен только сейчас обратил на это внимание, голос правда был мягким, не таким ломанным, как у Намджуна.
— Нет, — прошептал в ответ Тэхен, все также находясь под чарами омутов Чона. Последний потянул его ближе к себе, на пробу клюнул в приоткрытые омежьи губы. Потом чуть отстранился, чтобы увидеть ответную реакцию. Казалось, он был готов отпустить, если его попросить об этом. Но Тэхен не просил, только смотрел с широко раскрытыми глазами. Чонгук припал к желанным губам, целуя с чувством. Тэхен обнял альфу за широкую шею, наклонил голову набок, позволяя себя прижать к сильному телу сильнее. Горячий язык альфы пробрался в чужой рот, никудышный в охоте и в плавании омега, оказывается, был также полным неудачником в поцелуях. Тот первый раз нечаянно укусил альфу за язык, второй раз он пытался извиниться за случившееся, но все закончилось ещё одним укусом. Альфа усмехнулся, не решаясь углублять поцелуй, вскоре вовсе перешёл на подбородок, к острому кадыку, к оголенным плечам и шее. Тэхен откинул голову, позволяя ему оставить отметины на коже, чтобы потом поверх них мазнуть языком. Услышав вырванный сквозь тяжелое дыхание стон омеги, Гук утробно замычал. Он развернул Кима спиной к себе, припал к шее, вылизывая, основательно оставляя новые отметины, укусив за холку, за мочку. Тэхен с закрытыми глазами тяжело дышал, редко роняя стоны и цепляясь руками за бока альфы за спиной. Он чувствовал чужое возбуждение прижатое к пояснице, несколько раз прошедшее по ягодицам в порыве страсти альфы, Тэхен старательно игнорировал его, как и свой полуставший член. Так было легче принимать чужую ласку и реагировать на нее, не боясь последствий. Чонгук успокоился только тогда, когда места для новых засосов не осталось. Его тяжелое дыхание нарушало тишину.
— Почему ты не взял меня прошлой ночью? — спросил омега, откинувшись расслабленно на чужие плечи.
— Ты бы хотел, чтобы я тебя покрыл?
— Нет.
— На этом мой ответ исчерпан, — уткнувшись в макушку сказал Чон.
— Это ведь для вида, так поступаешь? Выжидаешь пока я потеряю бдительность?
— Ты ведь не боишься смерти, — сказал альфа. — Что же я могу сделать похуже неё?
— Смерти — нет, а вот довериться не тому — очень даже.
— Твой страх передо мной не оправдан, если потребуется, я буду доказывать свою верность до последнего вздоха, — заявил он, блестя бездонными глазами в полумраке.