Как довести профессора

Глава 20. Ночью

— Ну так что, смотрим Пилу-8? — с наигранным весельем поинтересовался Сафонов. Он еще держал мою руку, и в его глазах всё еще плескалась грусть.
— Настроение, конечно, подходящее для Пилы, но лучше всё же Ла-ла-лэнд.
Я постаралась поддержать беззаботный тон профессора, но хрипотца в голосе и застывшие в глазах слезы мешали это сделать.
Мужчина тяжело вздохнул и, приобняв меня за плечи, потянул к себе.
— Придется смотреть это сопливое кино… — проворчал он, укутывая меня в кольцо своих надежных ласковых рук.
Я без всякой задней мысли положила голову на крепкое плечо и пристроила согнутые ноги на мужских коленях. Было что-то дружеское и невинное в этих объятиях. Я вдыхала мужской будоражащий запах и чувствовала, как боль постепенно утихает, убаюканная близостью профессора.
Моей измученной душе необходимо было это спокойное тепло и крепкие надежные руки, обнимающие меня. Может, мы могли бы остаться друзьями? Я мысленно ухватилась за эту спасительную мысль, но тут же отогнала ее от себя.
Посмотри правде в глаза. Ты сможешь? Сможешь находиться рядом с профессором и не претендовать на бОльшее? Мимоходом узнавать про его женщин и не подавать вида, что ревность сжигает тебя изнутри? Не смогу… Да и кем я себя возомнила? Не нужна взрослому мужчине моя дружба.
Приподняв голову, я окинула взглядом близкое лицо Сафонова. Он, щелкая пультом, настраивал кино. Расслабленный, домашний, как будто мы уже не первый вечер проводим вместе за семейным просмотром кино. На подбородке и щеках проступила еле заметная щетина. В университете мужчина всегда был гладко выбрит.
Темные густые волосы разметались, несколько прядей небрежно упали на лоб. Глаза синющие, как чистейший сапфир. В уголках залегли едва заметные морщинки. Я еще помню, как они проявлялись, когда Сафонов улыбался. Улыбка преображала мужчину до неузнаваемости. Он становился таким близким, солнечно-притягательным, задорным. Почему профессор так редко улыбается?
Сафонов делал вид, что не замечает моего пристального пытливого взгляда. Но уголки его губ подрагивали. А в глазах, направленных на экран плазмы, мелькали смешливые искорки. Осторожно, словно боясь меня спугнуть, он наклонил голову и, уткнувшись мне в волосы, невесомо поцеловал в висок. Я замерла, застигнутая врасплох.
Мужчина всё еще обнимал меня, чуть ощутимо прижимая к своей груди. И я мучительно таяла в этих теплых ласковых объятиях. Сердце сжималось от нежности. Я терялась в легковесных, неуловимых ощущениях, чувствуя, как приятно кружится голова. Легкое дыхание на моем лице, мягкие губы, прижавшиеся к моему виску, вкрадчивые понимающие руки…
Умиротворение снизошло на меня. Я безмятежно прошлась взглядом по мужским рукам, развернутой линии плеча, мужественным очертаниям расслабленного лица, пытаясь навсегда сохранить в памяти это ощущение счастливой безмятежности и гармонии. Будто всю свою недолгую жизнь я шла к этому мгновению. Моменту истинного безоговорочного счастья.
Осознание того, насколько недолговечен и хрупок этот момент, придавало моим чувствам легкую горечь. От этого они становились еще острее и пронзительнее.
С легкой улыбкой Сафонов скосил на меня глаза.
— Даша, я ради тебя смотрю романтический мюзикл про любовь, а ты отвлекаешься! Может, тогда Пилу включим?
Я уперлась взглядом в телевизор. Райан Гослинг как раз играл на фортепиано.
— Вообще-то я уже смотрела этот фильм, но исключительно ради развития твоего кинематографического вкуса готова посмотреть его еще раз.
Мужчина изумленно приподнял брови.
— Ты считаешь у меня не все в порядке со вкусом? — он угрожающе навис надо мной.
— Конечно, не в порядке! Пила — это треш!
В глубине его глаз, находящихся слишком близко, блеснула опасная заокеанская синь. Сафонов притянул меня к себе сильнее. От былой невесомости не осталось и следа. Мужчина всё еще шутливо склонился и зубами прихватил кожу на моей шее. Я болезненно ахнула.
Профессор замер и медленно перевел взгляд выше, глаза в глаза. Как зачарованная, я следила за переливающейся синевой, испещренной светлыми льдистыми прожилками. «Не надо», — умоляла я взглядом. Только не так, только не сейчас. Не на этом диване, на котором вчера сидела полуобнаженная чужая женщина…
Понимание проявилось на лице Сафонова. Он, как настороженный зверь, приблизил свое лицо к моему и неторопливо провел кончиком носа по моей щеке, спускаясь ниже. Секунду помедлив, мужчина слегка подул на место своего укуса и нежно прижался губами.
Звонкий пульс эхом отдавался в моих ушах. Кровь раскатистыми, мощными волнами омывала всё мое тело. Кожу на месте укуса покалывало от теплого мужского дыхания, от шершавой мягкости кротких губ.
Я уже практически вся была в больших мужских руках. Ощущение неправильности охватило меня. Я нерешительно замерла. Несмелыми короткими поцелуями мужчина проложил дорожку к ключицам. Я судорожно сглотнула, чувствуя, как его волосы щекочут мне плечи, шею…
Под его робкими, неспешными ласками я становилась натянутой струной — легкой, воздушной, звонкой. Мое тело наполнялось зарождающейся музыкой, неспешной тягучей, как песни Ланы Дель Рей. В моих венах тяжелым потоком пульсировала кровь, каждая мышца звучно вибрировала от мужского прикосновения.
Сафонов медленно поднял голову и опалил меня взглядом. Ресницами я отгородилась от вопрошающих обжигающих глаз мужчины. Нет, так не должно быть. «Я не должна терять себя в его руках, которые еще вчера изводили другую», — думала я и тут же забывала обо всем. Мужчина мучительно приблизился к моим губам. Его прерывистое дыхание отдавалось где-то в животе, заставляя внутренности скручиваться в узел.
Мощным тренированным телом Сафонов возвышался надо мной, одно неосторожное движение, и он окончательно подомнет меня под себя, отгородив от остального мира, заставив забыть о своей гордости, чести… Забыть о себе самой.
‍  ‌ ‌     ‌ ‌ ‌     ‌   ‌ ‌   ‌       ‌   ‌ ‌ ‌   ‌ ‌       ‌ ‌     ‌ ‌   ‌   ‌       ‌   ‌ ‌‍
Меня знобило. Колючие жгучие слезы закипали где-то глубоко внутри. Руки, упершиеся в мужскую грудь, молили о пощаде. Но каждый мой неровный выдох просил не останавливаться, взять силой, сделать своей вопреки моим сопротивляющимся крикам.
От этих противоречий я дрожала и задыхалась. Мужчина пристально заглядывал мне в глаза и, казалось, читал меня, как раскрытую книгу. Он с острой нежностью поцеловал меня в уголок губ. Потом наклонился к моему уху и обжигающе тихо прошептал:
— Сегодня мы не будем заниматься любовью, девочка. Я все понимаю. Просто побудь со мной…
Завороженно вглядываясь в глаза Сафонова, я медленно прикрыла ресницы в знак согласия. Мужчина с нежностью провел ладонью по моему лицу, аккуратно обвел подушечками пальцев губы.
Выпустив меня из своих рук, профессор плавным быстрым движением встал с дивана. Я растерянно взирала на него снизу вверх. Мужчина протянул мне руку ладонью вверх и выжидающе посмотрел на меня. Я доверчиво вложила свою ладошку в его и встала. Слегка улыбнувшись, Сафонов повел меня в комнату, в которой я еще не была — в спальню.
На улице еще правил весенний светло-золотистый вечер, а в комнате профессора царил полумрак. На окнах висели темные жалюзи, наглухо перекрывающие солнечный свет. Посреди спальни стояла огромная кровать из темного дерева. Шкаф, рабочий стол, кресло прятались в тени. Ничего лишнего.
Увлекаемая мужской рукой, я переступила порог комнаты. Здесь витал легкий аромат дерева, сигарет и мужских терпких духов. Я глубоко вдохнула смесь этих запахов, и у меня закружилась голова от нереальности происходящего. Словно я оказалась в темной волшебной сказке о заколдованной принцессе и беспощадном колдуне.
В подтверждение моих мыслей, Сафонов зашел мне за спину и с тихим неотвратимым щелчком прикрыл дверь. Я нервно переступила с ноги на ногу, ощущая голыми ступнями прохладный шероховатый паркет. Профессор бесшумно подошел ко мне сзади и мягко поцеловал меня в шею, прямо под собранными волосами.
Дрожь пробежала по моей обостренной коже. Профессор по-мужски крепко обнял меня за талию, прижав к своему большому сильному телу.
Наше ломаное неровное дыхание, как густой сигаретный дым, клубилось в полумраке комнаты. Сафонов легонько прикусил мочку моего уха. От этой тонкой хищной ласки мороз пробежал по коже.
Мой трепет ознобом отозвался в мужском теле.
— Ты дрожишь, девочка… — шелест его низкого хриплого голоса затронул какие-то глубинные струны, заставив меня беспомощно оцепенеть.
Не выпуская из капкана своих горячих рук, профессор развернул меня к себе. Пробежавшись по моему лицу напряженным взглядом, он остановился на губах. Физически ощущая тяжесть его взора, я почувствовала, как они зудят от прилившейся крови.
Мужчина помедлил бесконечную секунду и накрыл мои уста медленным тягучим поцелуем. В изнеможении я прикрыла глаза, руками обхватив широкие мужские плечи. Ощущая бархатистую шероховатость его горячих требовательных губ, я сходила с ума. Я несмело отвечала на протяжные неторопливые поцелуи. Мужчина умело ласкал меня губами, языком… Наш поцелуй расцветал, становясь всё более откровенным.
Мужские руки тяжеловесно гладили мою спину, зарывались в волосы, весомо ложились на плечи. Я не заметила, как привстала на цыпочки, целиком растворяясь в поцелуе.
Тяжело дыша, Сафонов оторвался от моих губ. Горящим взором он посмотрел мне в глаза.
— Это будет самая тяжелая ночь в моей жизни, — усмехнулся мужчина.
— Ты же спишь на диване, не забыл? — проговорила я, пытаясь унять бешеный пульс.
— Выгони меня… — прошептал Сафонов и впился в меня новым жадным поцелуем.
Я невольно застонала от хищных ласк. Не отрываясь от моих губ, мужчина маленькими шажками повел меня к кровати. Я обвила руками его шею, запрокидывая голову навстречу горячим ненасытным поцелуям.
Мужчина бережно опустил меня на кровать. Нависнув надо мной, он окинул меня всю своим невозможным предгрозовым взглядом. Прекрасный, сильный, настороженный зверь…
Я прерывисто дышала. Я тонко чувствовала эту грань, которую нам нельзя переступать. Все мое тело дрожало от этой невыносимой сладкой пытки. Приподнявшись, я потянулась за новым исцеляющим поцелуем.
Мужчина нетерпеливо ответил мне, изводя меня ласковыми губами. Плотно прижав меня спиной к кровати, он медленно завел мои руки наверх. Я вся в его власти. Это ощущение сносило мне крышу. Не важно, что было до, не важно, что будет после. Есть только мы. Здесь и сейчас.
Я пьянела от близости Сергея, от его откровенных поцелуев, от его воспаленного дыхания. Я чувствовала власть над этим мужчиной, и это окрыляло меня. Тонкой тростинкой я выгибалась в напряженных мускулистых руках, и чувственные полустоны вырывались из моей груди.
Мы изводили, мучали, терзали друг друга. Наши тела, раскаленные до предела, причиняли боль. Мы плавились в этих сладостных пленительных муках. Время тянулось бесконечно, как тягучая вязкая карамель.
Не снимая одежду, мы доводили друг друга до исступления. Сергей накрывал меня поцелуями снова и снова. Мои губы болели и ныли, но я не могла остановиться. Я яростно возвращала поцелуи, бесстыдно обхватывая ногами мужские бедра.
Профессор страстно безудержно ласкал губами мою шею, плечи — всё, до чего позволяла прикоснуться растянутая футболка. Я практически теряла сознание от этих безудержных запретных ласк.
Мы не переступали черту, но это давалось нам нечеловеческими усилиями. Профессор понимал, что только так он сможет завоевать мое доверие. А я испытывала странный противоречивый коктейль чувств — мне нравилось изводить мужчину, доводить его до предела, и я получала необъяснимое удовольствие от невозможности с головой погрузиться в водоворот чувственных плотских наслаждений.

Мы балансировали на грани и сходили с ума, разделяя одно дыхание на двоих. Чувственно, откровенно, запредельно… Между нами не осталось стеснения, стыдливости, робости. Только один главный запрет. И мы неукоснительно следовали ему.
Мои губы припухли, шея горела от колючих неотвратимых поцелуев, мои руки беспрепятственно изучали мужское рельефное тело через ткань ненавистной одежды. Я впитывала в себя приглушенные мужские стоны и чувствовала, как внутри всё обрывается, переворачивается…
Измученный, возбужденный до предела Сергей скатился с меня и лег рядом. Его вена на шее судорожно билась, он дышал, как загнанный зверь. Мы потеряли счет времени, и я не имела понятия, ночь за окном или уже наступил рассвет.
Мужчина повернул ко мне голову и, сверкая в полумраке глазами, тихо прошептал:
— Ты меня убиваешь…
Я изнеможенно прикрыла глаза. Мне казалось, что я потеряла голос, что разучилась разговаривать. Из звуков остались только наши воспаленные вздохи и рваные выдохи, стыдливый шелест шелковистой простыни, еле слышный скрип кровати, бессвязный шепот, шуршание сковывающей одежды…
Профессор лег на бок и притянул меня к себе спиной. По моему обостренному, болезненно-чувствительному телу в который раз пробежал электрический ток. Сергей крепко обнял меня большими мощными руками и уткнулся носом в мои волосы.
Мы парили, наши тела гудели и искрили, как высоковольтные провода. Мы замерли, наслаждаясь и страдая от своих ощущений. Дрожь мужского тела отдавалась во мне тянущей сладостью внутри. Усталость, многочасовая горячка, исступление вымотали нас. Всё еще умирая от остроты ощущений, я чувствовала, как неизбежно проваливаюсь в вязкую дрёму.
Находясь в пограничном нереальном состоянии, я услышала тихий мужской шепот:
— Как же я жил без тебя раньше, моя девочка…


доброго времени суток! ставте звёздочки так я пойму что книга вам интересна! пишите какую книгу ещё выложить, у меня есть ещё несколько платных книг других авторов с  пейрингом студентка/преподаватель,  надо выкладывать?