40° по Валентину

8. Салюты

С тех самых пор, как окулист выписал ему очки и уточнил, для особо одаренных, что они для постоянного ношения, Валик снимал их только в трех случаях: когда мылся, ложился спать и когда нужно было успокоиться. Стоило снять очки, как он оказывался Алисой в стране Пиздец — все вокруг теряло формы и очертания, дальние объекты превращались в пятна, а ближние казались дружелюбнее. Сложно не поддаваться эмоциям, если видишь каждое движение мысли на лице собеседника, потому Валик, стащив с носа очки, сложил их и сунул в задний карман джинсов, хотя сделать это было не так просто, ведь купленные прошлым летом джинсы обтягивали его зад не хуже, чем у девчонок. Тогда они выбирались по фигуре, но с прошлого лета Валик немного поправился, что привело в еще больший восторг всех теток, которые прежде допрашивали маму, почему она не кормит ребенка.

— Там сейчас в «Крокодила» будут играть, — сказал Валик, подходя к двери.

— Обожаю кривляться под ржач бухого народа.

— Будут нас искать.

— Подождут.

Макар стоял без движения, всем своим видом показывая, что не отойдет, пока не получит то, чего хочет. Прямо здесь и сейчас, и его абсолютно не волнует, что думает об этом Валик. То есть варианта два — сделать так, как он хочет, или выеживаться, а потом все равно сделать так, как он хочет. Валик подумал о третьем варианте, усмехнулся своим мыслям и подошел еще ближе. Когда взгляд Макара ожидаемо опустился на его губы, Валик облизнул их, но не специально, а скорее инстинктивно.

— Давай я тебя лучше в новом году поцелую, лады? — спросил он, почти касаясь его своими губами.

— В этом тоже лишним не будет, — произнес Макар и поднял бровь, когда левая Валина рука, нащупав молнию на его ширинке, потянула язычок вниз. Вместе с громким «вжик» его ноздри дрогнули и раздулись — проняло, значит.

Раньше Валик таким до хуя смелым никогда не был, у него и в момент нащупывания полувозбужденного члена под тканью белья сердце бахало в такт басам за стенкой и снова вспотели ладони, но ему было интересно — азарт он испытывал не меньший, как если бы сложный опыт вот-вот должен был получиться.

— Хуясе ты... дерзкий, — проговорил Макар, и стало слышно, что голос просел.

— Просто любопытный.