В кого влюблен Тодороки Шото?

..6..

Холодное пространство вокруг вдруг сужается, окутывая его с головы до пят, словно знакомая ладонь замораживает не оболочку, а нервы. Бакуго качает головой во сне, стараясь увильнуть, прижаться к более теплой, горячей строне и почувствовать сопящее дыхание где-то возле уха, но натыкается на пустоту. Веки тут же распахиваются, а глаза шарят взглядом по непроглядной тьме, царяшей в комнате.

– Двумордый? - шепот канул в глухое небытие, растворяясь в черных очертаниях мебели.

Парень кривит усмешкой, внутренне сначала напрягаясь, а после постепенно расслабляясь. Тело кажется ватным, тяжелым, словно он был мягкой игрушкой, плотно набитой ватой. Голова... Голова пустовала, лишь изредка отзываясь тупой болью в затылке, коим он ударился буквально только что.

– Съебал значит... - поджимает губы, окидывая взглядом дисплей на телефоне и хмыкая от осознания, что сейчас далеко за полночь. Иногда ему кажется, что Тодороки слишком много в его жизни. – Хер с тобой.

Горло неприятно саднит, пересыхая, словно самая горячая пустыня, где веками не было воды. Поспал называется.

Бакуго выходит за пределы комнаты, вниз, где должна быть уже знакомая кухня. Общежитие по-странному тихое, накрытое пеленой сна, и парень хмыкает, проводя пальцами вдоль собственной скулы. Ухмылка застывает на губах непреднамеренно, когда он видит нахмуренного Тодороки возле кухонной поверхности. Неужели этот придурок решил заделаться поваром?

– Бакуго? - разноцветные вглядываются в полумрак, а левая бровь медленно ползет вверх, когда Кацуки выходит с тени и подходит к холодильнику за водой. – Я разбудил тебя шумом?

– Нет, - голос незнакомо хрипит, прежде чем рот наполняется холодной водой и тело постепенно млеет от наслаждения. – Вопрос в другом... - он поднимает взгляд и чувствует, как во рту вновь всё пересыхает, добавляя нотки хрипоты: – Какого хера ты здесь делаешь, двумордый? Голый.

Бакуго кусает язык, отхлебывая воды с бутылки и ощущает, что начинает раздражаться. В голове проносится миллион картинок, представленных фантазией, и он готов вкрыться прямо сейчас, дабы не думать, как бы эти руки ощущались на собственной коже... Блять, Бакуго, не думать! Зубы тут же сомкнулись, тело напряглось, а тепло медленно расползалось по шее к предательски краснеющим ушам.