Провокатор

"Зайка".

   — Какой я тебе "зайка"? Мужик, ты че? Совсем кукухой тронулся? — в недоумении уставился Нугзар на странного блондина.

   В черных глазах заплескалось недоверие, презрение, злость и обида. "Зайка". Звучит пошло и грязно. Слишком интимно для человека, которого он впервые видит. Нет уж, так он согласен давать называть себя только своему любимому, своему солнышку, своему Эду. А тот, в чей адрес и были направлены молнии в глазах, ухмыльнулся и то ли довольно, толи оскорбленно, то ли виновато, но покачал головой. Пара прядей волос выбилась из общего порядка, нарушив всю гармоничность и вызвав возмущение с эстетической стороны Херейда. Он хотел было начать отчитывать совсем незнакомого ему человека, за такую небрежность, за такую недопустимую оплошность, но этот самый человек его прервал:

   — Ах да, совсем забыл. Ты ведь потерял память... Так вот, тебе уже двадцать лет, а еще... — кудрявый еще более недоверчиво посмотрел на мужчину, в ожидании еще какой то уж слишком, на подозрение, удивительной новости, — я твой парень.

   Брови брюнета медленно, но уверенно поползли вверх. Чего-чего, а вот к таким поворотам событий жизнь его, явно, не готовила. Уж надо, какая неслыханная наглость! Пришел к, прикованному за руку к кровати, Нугзару. Ничего ему толком понятно не объяснил. Выбесил его своим "Зайка". А теперь еще и смеет заявлять, что они в отношениях, хотя у Нугза, как он точно знает, уже есть любимый человек. Пусть невзаимно, но все же любимый и чувства никуда сами по себе не денутся.

   Ох, как долго он пытался втоптать в сухую землю его сердца расточек любви, который небыстро, но верно рос с каждым днем. Нет, даже не днем: с каждой секундой! Вскоре, без покрасневших щек и дурацкой улыбки на все лицо, Херейд уже не мог находиться рядом с Эдом. Перец заставлял его пульс ускоряться с геометрической прогрессией, ноги подкашиваться, а самого паренька, как бы то ни было, стыдно признавать, течь, как последнюю сучку. Стертые от известного, в таких случаях, занятия уже устали и отказывались выполнять должные функции. Например такие, как слушаться своего хозяина. Нугзар уже и не помнит, сколько же раз ему приходилось одергивать себя, чтоб ненароком не коснуться любимого, чтоб не обнять без спроса, чтоб не прижать его к стенке и не затянуть в нежный, но такой страстный и чувственный поцелуй, будто в нем сохранилась вся душа брюнета. Но, увы, этот поцелуй воплощался в жизнь только во снах, после которых руки обычно и обретали новые мозоли.