100 грамм предательства. Книга 1

Глава 35. Сказ об Одинокой роще

Блуждаю по дорожкам острова, не желая возвращаться в Дом. С некоторых пор я чувствую себя там чужой. Да и не хочу видеть косых взглядов... Щёки снова пылают, а горло будто колючей проволокой сдавило. За что они так обошлись со мной?

Слова Ви-Ви отдаются эхом в голове.

— Боюсь, что тебе нигде нельзя пока дежурить...

Сворачиваю на узкую тропинку, ведущую к склону, утопающему в синих цветах. Выбравшись на опушку леса, замираю на мгновенье...

Здесь так тихо и спокойно. Только ветерок слабо колышет васильки, будто волны, да слышится стрекот насекомых в траве... Но в цветах больше нет сочности, они состарились и потускнели – вот-вот зачахнут, совсем как я.

Вглядываюсь в осеннее небо, выискивая признаки опасности, но на горизонте только мутные лохмотья облаков и больше ничего.

Ноги сами несут меня к статуе Либерти. Вот и она. Поднятые над головой руки обрели свободу, разорвав тяжёлые цепи, и теперь путаются в облаках.

Застывшее меж скал каменное изваяние взирает на меня, точно пытаясь что-то сообщить. Но Либерти не нужен язык, чтобы что-то сказать, ей не нужны слова, чтобы ты её понял. Разорванные цепи в её руках сильнее любых речей. Она словно взывает ко мне: я боролась за свободу, и ты борись.

Но сил на борьбу нет... Если ты в одночасье превращаешься в изгоя там, где царит свобода, значит что-то с этой свободой не так...

Впервые с появления на острове ощущаю себя чужой здесь, а статуя Либерти выглядит жалко. Всего лишь кусок камня, проку от которого не больше, чем от речей Регента.

Ухожу прочь, лишь бы не глядеть в эти пустые мёртвые глазницы. В них – ничего. Только камень.

Иду и иду. Ноги уже ноют от усталости, но всё же лучше бродить по острову, чем вернуться в Дом.

Даже не замечаю, как выхожу к ручью, а ведь именно здесь я с жаром высказывала Фолку всё, что о нём думаю.

Нагибаюсь, загребаю полную ладонь камешков и начинаю бросать их один за одним в воду, совсем как Фолк когда-то... Вот бы можно было бы утопить и слова, сказанные в мой адрес.

Раз – и унижение пошло ко дну.

Два – и это уже приговор Магнуса потонул, громко булькнув.