100 грамм предательства. Книга 1

Глава 25. Обсуждение дня Х.

Собрание проходит в узком кругу. В кабинете, кроме самого Магнуса и меня, всего трое: Шпанс – само собой, без нашего гения нам не обойтись. Фолк с Буббой, потому что именно им предстоит сопровождать меня.

– Как мы проникнем в Музей? – я озвучиваю самый первостепенный вопрос.

– Твои любимые катакомбы! – подмигивая, сообщает Бублик.

Меня передёргивает от воспоминаний. Ненавижу это место. Там темно. И там крысы.

– Мы очень долго готовились, Кара. И уже давно нашли проход к Музею, – встревает Магнус, поглаживая бороду. – Нам не хватало только одного звена – человека, который знаком с Хранилищем N изнутри.

Нетрудно догадаться, что Магнус имеет в виду меня. Я киваю под его ободряющим взглядом.

– По тоннелю вы доберётесь до люка, который выходит на подземную парковку Музея, – Шпанс устало откидывается на спинку стула. – Конечно, люк под замком, но я соберу для вас небольшое взрывное устройство...

– Бомба? – ужасаюсь я.

– Ну я бы так не называл... в кустарных условиях смастерить настоящую бомбу не так-то просто, её хватит ровно для того, чтобы справиться с замком. И не волнуйся, парковки в Олимпе по ночам обычно пустуют. Никто не любит пахать сверхурочно...

– А охрана?.. – спрашивает Фолк. – Там ведь везде камеры?

– Камеры нам не помеха, – заверяет Шпанс. – Я отключу передатчик, который транслирует информацию в охранный блок – она поступает через главный сервер «Трёшки». Время будет продолжать тикать, но на экранах изображение застынет. К тому времени, как они очнутся, вы уже будете далеко оттуда.

– Шпанс – наш гений, так что всё должно пройти без осложнений. – Магнус довольно потирает руки.

– Может, хватит мне дифирамбы петь, а? – ворчит тот, массируя виски́. – Нам стоит поторопиться, ибо я не вечный. Проникнуть в Музей – меньшее из зол. Хранилище N – вот с чем нам придётся попотеть.

Шпанс и правда выглядит неважно. Землистый цвет лица. Мешки под глазами. Сколько бы ни пичкал его Биргер своими травами и настоями, но рак ими не вылечить. Сердце сжимается от тоски. В Шпансе столько жизни, а рак безжалостно её выкачивает, или сама жизнь стремительно покидает его тело, словно прохудившееся жильё.