Reburn: Новый Мир

Глава 7. Зеркальный лабиринт.

Иван разминулся с Сергеем, отправившись в дом родителей через Большую Галерею. Она была открыта и пустынна, как улицы города. Большой просторный зал с огромными панорамными окнами, правда, с разбитыми стёклами. Зал наполнен множеством пластиковых стульев и столов, раскиданных вразброс. У стены лежали выведенные из строя кофейные автоматы и такие же, только с газировкой. Ваня, не питая никакого интереса к разрушениям, мельком поглядел на всё это дело и прошёлся мимо. Видимо, здесь в своё время был фудкорт. Одинокие кассы утопали в стеклянных обломках и бетонных плитах, раскрошенных на маленькие части. Эскалаторы не двигались, молча замерев из-за отсутствия электричества, казалось, что по ступеням проносился пыльный ветер.
Парень оказался в центре первого этажа, где стояла железная статуя одного известного деятеля Кремнёвска. Его имя и фамилия стёрлись, а на лице застыла гримаса гордости. Иван посмотрел на его ухмылку, вздохнул, и направился к выходу, ускорившись. На пути встретилась развилка в коридор, ведущий в зеркальный лабиринт. Ваня подумал, как же там может быть страшно, если встретиться с каннибалом. Кинув испуганный взгляд на красные стены коридора, он наконец выбрался из галереи.
Далее его путь пролегал через площадь к дороге, а затем по тротуару во двор, потом зайти в первый подъезд и взабраться по лестнице на восьмой этаж, потому что лифт почти никогда не работал, а сейчас и подавно. Всё вело в старую квартиру в панельном девятиэтажном доме, имеющим красивый вид на озеленелый двор и детскую площадку.
С этим местом Ивана связывало тёплое доброе детство, воспоминания о котором врезались в него по пути сюда. У него была действительно хорошая и счастливая жизнь с семьёй. В ней он мог себя не ограничивать, вести себя так, как ему хочется, не получая никакого осуждения. В детстве, правда, он очень редко видел своего отца, так как тот часто пропадал на работе в популярной туристической компании. Приезжая, бывало, пару раз в месяц, он привозил много сувениров и подарков Ивану, так что мальчик сразу переставал обижаться на отца за долгие отъезды. Папа весело рассказывал о своих похождениях, а Ваня с восхищением слушал, а потом грустно провожал его в путь. Постепенно он привык к отсутствию родителя, проводя своё время с любящей мамой, которая, наоборот, всегда пребывала дома.
Она заботилась о нём с таким трепетом, что позавидует любая мама. Гиперопеки в этой заботе не было, только старание и безграничная любовь к своему сыну. Перед глазами студента пронеслись весёлые воспоминания, слегка засвеченные яркой дымкой. О том, как он гулял с мамой по двору, улыбался и нежился в песочнице. О том, как папа привёз ему какую-то шумную брякающую безделушку из Испании, которую он потерял в первый же день где-то дома. Обшарпанные стены подъезда напоминали ему о предновогодних прогулках, когда они всей семьёй ночью выходили на улицу и гуляли по снежным улицам города. Он любил это детство, он любил своих родителей. С радостным настроем парень вспомнил, что как раз его отец должен быть дома, и это одна из причин почему Иван так хочет вернуться в родной дом. По телу пробежал незаметный холодок из-за откуда-то взявшегося ветра, от которого пошла дрожь. В доме как всегда было тихо, и никаких следов человеческого проживания не замечено. Но парень знал, что с его родителями всё хорошо, и они сидят в уютной квартирке на восьмом этаже. Папа сидит за обеденным столом и переключает каналы на телевизоре, висящем в углу. А мама в это время заваривает её любимый зелёный чай, улыбаясь, смотря на мужа. Иван верил в то, что они в квартире, а другие исходы даже не рассматривал.
Ритм сердцебиения ускорялся ровно так же, как ускорялись шаги студента. Преодолев лестницу и смотря счастливые воспоминания, перекрывшие ему дорогу, он стал тяжело дышать. Улыбка медленно сходила на нет, что-то внутри до невозможности сжалось. Страх. Всё вокруг будто бы не поддалось никаким разрушениям. Это его и пугало. Иван бежал, судорожно хватаясь за лестничные перила, не закрывая глаза. Наконец парень поднялся до тихого и пустынного этажа, стал мучительно оглядываться в поисках чего-то непонятного. Он проскользил по бетонному полу и ринулся к знакомой до боли двери. Рука дёрнула дверную ручку, та свободно поддалась, и перед лицом всплыл родной интерьер. Дверь не заперта, подумал он кратко и влетел внутрь.