День Безликих

IX

Только колокол снова прозвонил, оповещая всех собравшихся о пришествии полночи, словно из ниоткуда перед Асхаши материализовалась Эдхель. Она крепко вцепилась ему в запястье, так что пришлось отставить свою кружку со странной жидкостью, от которой веяло ментолом, в сторону.

— Пора, — коротко объявила девушка, весело щурясь. — Ты вроде собирался стать храбрецом, а не пьяницей.

— Ни того, ни другого не вышло, — Асхаши понуро пожал плечами. Он еще не успел достаточно выпить. Пытался, конечно, но вливать в себя спиртное за пару мгновений, подобно Талаю, ему не удавалось.

Асхаши до смерти не хотелось идти на эту клятую оперу. То, что раньше казалось будоражащим событием во всем его размахе и великолепии, теперь казалось настоящей пыткой. Пять часов сидеть в одной ложе рядом с Корфэлем, пытаясь уследить за происходящим на сцене. Конечно, там будут Фараль, Ян и Февралий, но это только отягощало ситуацию.

Он до сих пор думал, что еще ему следовало сказать. В голове поминутно возникали все новые и новые вопросы, сменяя друг друга, и тут же исчезали. Сначала ему хотелось броситься на поиски Корфэля и переспросить, все ли тот правильно понял, потом — вообще никогда с ним больше не заговаривать. Асхаши готов был молиться, чтобы время текло быстрее. Но оно, кажется, оставалось глухим к его желаниям и двигалось только медленнее.

Вероятно, Тот-Кто-Смеется ненавидел магов скверны и самого Морока еще больше, чем деревенские обыватели.

Эдхель разыскала Алабасту и Талая, который уже едва держался на ногах. Несмотря на это, великан выделывал такие па и пассы среди танцующих, словно собирался стать гвоздем всего вечера. Он не столько танцевал со своей женой, сколько просто держал ее в руках — так, что ноги Алабасты едва касались земли. Вместе они поспешили вернуться в поместье — туда уже стекались знатные гости, получившие личное приглашение на оперу от самой герцогини. Каждый из них при входе был вынужден показать письмо с именной печатью, иначе стражники, не поддающиеся никаким уговорам, не пропускали их внутрь. У Эдхель была пригласительная весточка; пока Асхаши раздумывал, не лучше ли будет извиниться и сбежать куда подальше, она предъявила ее стражникам. Кажется, будто Эдхель читала его мысли, и потому рука ее не выпускала локоть Асхаши из цепкой хватки, отчего он чувствовал себя скорее преступником, которого ведут на казнь, чем гостем.