Удушье

• Пролог •

Мир серый, знаете, как бетонные стены панельного дома в бедном районе, где одни и те же дома, идёшь по этим улицам и думаешь о том, как бы выйти в светлый центр города или к природе, где пестрит зелёный цвет, а закатное небо погружает тебя в воспоминания, где ты сидишь на крыше многоэтажки и думаешь о том, зачем вообще родился. Сейчас я дома, но лучше б я был далеко от него, настолько далеко, насколько это вообще возможно. Порванные местами обои мне показывали те самые бетонные стены, а неприятный сквозняк, гуляющий по квартире, усилился и снёс мою старенькую коллекцию аниме фигурок, которую я коллекционировал в лет двенадцать после просмотра легендарных "тетради смерти" и "Евангелиона". Дом пуст, потому что он мне достался по наследству от бабушки, а мама с папой живут в другом районе и находятся в процессе развода. Моя сестра старшая учится где-то в Европе, вроде в Польше или Италии, для меня это одно и то же, и ей абсолютно не до нашей семьи. Она уже познакомилась с каким-то парнем и, думаю, скоро она выйдет замуж. Я рад за неё, но всё равно обида остаётся и я не звоню даже ей и не пишу. Пусть забудет, что у неё вообще когда-то был братик.

Мне двадцать, я уже должен был взяться за голову, но постоянный стресс на учёбе и в личной жизни меня бросает в грязь лицом вниз и я опять понимаю, что стать успешным человеком — слишком тяжело. В университете завалы, а девушка изменила с преподавателем, что мне остаётся делать, если не сидеть в углу комнаты и не плакать, кусая руки? Молюсь, чтобы не началась очередная паническая атака, иначе обои не будут украшать эту комнату, а мои руки снова превратятся в кровавое месиво. В художественном факультете мне уже надоело учиться, но чёрт, я не могу отчислиться просто потому, что я уже заплатил за этот год! Я не смогу просто так бросить его и начать жить заново, я еле смог поступить и начать работать.

Отец у меня наркоман, а мать — психованная стерва, хотя мне её зачастую бывает очень жаль, ведь не будь она женой (хоть и бывшей) этого пьяницы, то и здоровой была. Из-за этого положения нашей семьи я вырос такой тряпкой. Когда мне было десять лет, то я видел через окно то, как моего отца насильно увозили в наркологический диспансер, а в тринадцать лет он ломился в мою комнату и кричал, что он должен меня убить, потому что я — сын Сатаны. Не трудно было понять, что он был под чем-то. Такое отношение к себе я заслужил, родившись от другого мужчины. А в пятнадцать я сидел с ним и его дружками и наблюдал за тем, как он кололся в вену где-то за забором психушки. Детства, как вы могли понять, у меня не было. Мать лежала в двадцать один год в психбольнице, а потом её снова положили на реабилитацию когда мне исполнилось восемь. Я поражён, как этих двух не лишили родительских прав, а меня не отправили в детский дом.