Чонгук тихо затворил за собой дверь в кабинет и выдохнул. Казалось, сердце сейчас просто вырвется из груди, хотя своё волнение он никак не мог оправдать. Конечно, он понимал, что ответ Лисы может как разрушить всё окончательно, так и восстановить, но такая реакция собственного организма поражала парня.
Сухость в глотке, бешеный пульс, странный трепет в теле: с каждым разом Чон всё больше убеждался в том, что не ошибся в собственных чувствах. Лиса была его страстью и любовью, и Чонгук хотел кричать об этом, потому что знал – эта девушка достойна гораздо большего, чем сам Чон, но в итоге всегда выбирала его.
Все предыдущие пассии казались ему каким-то смазанным пятном на фоне и без того тёмного прошлого. И сейчас Манобан привносила в его жизнь тот свет, которого Чону катастрофически не хватало. Если бы ему месяц назад сказали о том, что он будет сходить с ума... не по Лисе, а без неё – не поверил бы. Но сейчас ему совсем не стыдно было признать собственную слабость перед Лисой, потому что, как ни странно, эта слабость делала его сильнее.
Он начал ценить какие-то мелочи, на которые раньше не обращал внимания.
Чонгук, например, никогда не принимал как что-то особенное, когда Лалиса делала ему кофе. Она часто приходила к нему по вечерам, пока они ещё были вместе, и просто читала книжки или делала уроки, сидя на диване, пока Чон работал за компьютером. Лиса всегда варила им двоим кофе в турке, себе разбавляла сливками, а ему приносила обычный, даже не сладкий. Комната в такие минуты наполнялась терпким ароматом, и думалось гораздо легче. Когда глаза уставали, он закрывал ноутбук и садился к Лисе. Или ложился рядом, устраивая свою голову у неё на коленях: она даже не обращала внимания на то, что он на неё смотрел – внимательно скользила глазами по строчкам и привычно перебирала пальцами его волосы.
И вот когда Чонгук всё испортил, он впервые задумался, что его мама, хоть и вкусно готовит, варит просто отвратительный кофе. А когда гладит ему волосы, всё равно делает это слишком по-матерински, а Лиса ...
И Лиса изучала пальчиками его лицо, обводила подушечками его губы, и ему нахуй не надо было прикосновений других рук. И сейчас, глядя на взволнованную Лалису, которая не отрывала от него глаз, он думал о том, что сделает всё возможное, чтобы её вернуть, даже если она сейчас скажет, что хочет всё закончить. Хотя бы ради этого чертового кофе, без которого он уже не мог.
