Тʙᴏё дыхᴀниᴇ ᴨᴏд ʍᴏᴇй ᴋᴏжᴇй [ᴛᴀᴇɴɴɪᴇ]

13. Ещё теплее

Захлопнув учебник по истории, Лиса откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, окунаясь в воспоминания. Разговор с Дженни никак не желал выходить из головы блондинки, хоть она и пыталась убедить себя в том, что Ким говорила эти грязные вещи про Чонгука только потому, что недолюбливает его.

Манобан всегда заставляла себя думать о том, что Чон совершенно ненадёжный, и ей остаётся только ценить то, что он позволяет ей быть рядом, а просить большего – глупо. Но они проводили много времени вместе, даже разговаривали почти нормально, словно и у Чонгука было желание узнать Лису чуть лучше. Всё это начинало казаться нормальными отношениями, потому что блондинка привыкала к тому, что Чон принадлежит ей, а осознание собственной принадлежности даже нравилось.

Потому верить в слова Дженни совершенно не хотелось, ведь тогда это будет означать, что Чонгук ей изменял. Возможно, со стороны Лисы было несколько самонадеянным считать Чона своим парнем, но, несмотря на то, что их встречи длились совсем не долго, она возлагала на него некоторую ответственность.

Именно поэтому девушка решила немедленно сходить к Чонгуку и узнать правду, потому что имела на это право. Лиса осталась в свободной футболке, заправленной в потёртые домашние джинсы, и стянула резинку с волос, которые рассыпались по спине чуть волнистым водопадом: Манобан знала, что Чонгук любит распущенные волосы. И распущенных девушек.

Может, Дженни была права?

Сомнения одолевали, потому Лиса нервничала, пока решалась позвонить в квартиру Чонов, но всё же нажала на кнопку звонка.

Дверь,открыла мама Чонгука, закутанная в тёплый махровый халат: её губы тут же растянула дружелюбная улыбка.

– Лис, привет, ты к Гуку? – было так непривычно слышать такое обращение к Чонгуку, ведь в школе никто не смел коверкать его имя. Блондинка лишь кивнула на вопрос женщины. – Он в своей комнате за компьютером, то ли уроки учит, то ли музыку слушает. Зайдёшь?

– Да, здравствуйте, я ненадолго, – робко ответила девушка, опуская глаза. Мать Чонгука была очень доброй женщиной, но Манобан всегда робела перед людьми, которые были старше её.

– Да хоть на всю ночь оставайся, – лукаво протянула женщина, пропуская Лису в прихожую. Манобан могла поклясться, что её щёки залил предательский румянец.