Поздравляю, желаю счастья

Настала пора

Несколько недель подряд лил дождь. Осень стала вязкой как смола. Хотелось забыть обо всем и свернуться клубочком рядом со свечкой или у буржуйки в домике на дереве.

Я помогала Ругеру чинить крышу его жилища. Однажды, придя к нему после школы, я застала его сидящим на полу с очень серьезным видом.

- Настала пора, - произнес он.

- Что? - не поняла я.

- Я хочу познакомиться с твоей семьей.

Я тоже присела и задумалась, растопырив пальцы в шерстяных носках.

- Может, не сейчас...

- Ты всегда так говоришь! - ответил он, слегка раздраженно. Никогда прежде я не замечала у него такого тона.

- Ладно, давай, но сейчас дома только мама.

- И она сидит там одна, пока ты здесь?

Об этом я не подумала - вдруг маме и вправду было одиноко?

- Едем к тебе домой, прямо сейчас, - сказал Ругер, поднимаясь. Он потушил огонь в буржуйке - уходя, он никогда не забывал это сделать. Иначе дерево могло сгореть.

Когда мы покидали парк, было уже темно.

На асфальте мигали отражения красных автомобильных фар. По дороге к метро Ругеру пришла в голову еще одна неожиданная мысль:

- Может быть, сначала зайдем к Лу?

- Сейчас не приемное время, - ответила я.

- Но мы же члены семьи! К тому же, мы можем забраться в окно.

- Спасибо, больше не хочется, - отказалась я, вспоминая, с каким ужасом карабкалась по пожарной лестнице в прошлый раз.

Стеклянные двери открылись - нас впустили. Дежурная узнала меня, но на Ругера посмотрела вопросительно. Он с улыбкой поздоровался и слегка поклонился, тряхнув волосами: это произвело на нее благоприятное впечатление.

- Я предупрежу ее, - сказала дежурная и удалилась.

- А почему нельзя просто войти? - прошептал Ругер.

Я пожала плечами.

- Так положено. Может быть, для того, чтобы пациент мог отказаться от посещения, если не хочет никого видеть.

Теперь в палате Лу был телевизор: она сидела у стены, поджав коленки, и смотрела детские передачи.