"Жизнь на продажу" Юкио Мисима

Глава 39.

В тот день Рэйко долго не возвращалась домой. Ханио ворочался на кровати с книгой и никак не мог дождаться, когда она придёт.

Явилась даже мысль поехать в Синдзюку и поискать её, хотя смысла в этом не было никакого.

Ханио хорошо знал, что собой представляют хиппи, — доводилось общаться с этой публикой, когда он работал в дизайне. Конечно, все они — адепты обессмысливания жизни, но представить, что кто-то способен противостоять неотвратимо надвигающейся реальности, лишённой какого бы то ни было смысла, невозможно. Оправдания этому находятся самые что ни на есть простые и глупые, типа ни на чём не основанного страха перед сифилисом или отвращения к школе и учёбе. Рэйко — типичный пример такого явления.

Ханио с презрением относился к подобным людям и причинам, которые они приводили в своё оправдание. Отсутствие смысла никогда не нарушает жизнь человека так, как это представляется хиппи. Оно всегда проявляется в форме вроде той, что наблюдал Ханио, когда газетные иероглифы на глазах превращались в тараканов.

Именно так всё это ему виделось. Человек думает, что спокойно идёт по дороге, и вдруг оказывается, что у него под ногами не дорожное полотно, а парапет на крыше тридцатишестиэтажного небоскрёба.

Или человек дразнит кошку, она открывает пасть, чтобы мяукнуть, и он вдруг видит в тёмной, воняющей рыбой глубине выгоревшие дочерна улицы — остатки разбомблённого дотла города.

Предлагает сиамской кошке молока из ковшика, и как только она начинает пить, раз! — поднимает ковш, — и у неё вся морда в молоке. А ведь Ханио когда-то хотел завести сиамскую кошку. Правда, кончилось ужином в компании игрушечного мышонка.

Те же самые ритуалы, что играли такую большую роль в его фантазиях, в равной мере были важны для всех областей японской политики и экономики. Согласно тем же ритуалам проходили заседания правительства и решался вопрос о заключении договора безопасности.[21]

Короче, по мнению Ханио, все его мысли брали начало в том, что называют отсутствием смысла, и обретали жизнь вместе со смыслом. По этой причине он никогда не делал первых шагов осмысленно. Люди, приписывающие своим поступкам какой-то смысл, в конце концов ломаются, впадают в отчаяние и оказываются перед лицом бессмыслицы. Эти люди — пустые сентименталисты, трясущиеся за свою жизнь.

Когда, открыв шкаф, человек понимает, что в нём вместе с кипами грязного белья воцарилась бессмыслица, возникает вопрос: зачем искать отсутствие смысла жизни где-то ещё?

И Ханио вдруг ясно осознал, что когда-нибудь он снова выставит свою жизнь на продажу…

В этот момент дверь флигеля робко отворилась. Кошка, что ли, подумал Ханио, но увидел на пороге Рэйко.

В ушах у неё висели большие пластмассовые клипсы, бледная шея выделялась на фоне мексиканского пончо в красную, зелёную и жёлтую полоску.

— А, это ты? — по-семейному обратился к ней Ханио.

— Ты, наверное, есть хочешь. Сейчас я ужин приготовлю.

— Вот это хозяйка! Сервис по высшему разряду.

— Отец тебе уже всё рассказал? — спросила Рэйко, вперившись взглядом прямо в лоб Ханио.

— А что, на мне написано?

— Угу. Написано или нет, а прочитать можно.

С этими словами Рэйко пошла на кухню и, гремя посудой, принялась что-то готовить. Ханио стало скучно, хотелось поговорить, и он стал перекрикиваться с хозяйкой под шум воды из крана и стук кухонного ножа.

— Я могу у тебя остаться. Прям с сегодняшнего дня. Как тебе? — спросила Рэйко.

— Спасибо, конечно, но…

— Но — что?

— Меня дрожь пробирает от мысли, что завтра утром от нас с тобой только головешки останутся.

— А я газ выключать не буду. Так что умрём чисто и красиво.

— Но ведь даже в «Тысяча и одной ночи» любовники умерли после того, как натешились вволю. Одной ночи не хватит.

— Ишь чего захотел!

Рэйко умолкла. У неё что-то закипело в кастрюле.

— Ты мне там яда не подмешаешь?

— Может, так и надо сделать.

— Но ведь потом найдут следы мышьяка.

— Какая разница-то? Мы же вместе умрём.

— Ну, я пока ещё согласия не давал. Домик снял, вопросов нет, а вот насчёт тебя в договоре ничего не написано.

Рэйко принесла еду, выглядевшую очень аппетитно, — бульон и медальоны из говядины. И в придачу бутылочка вина.

Она с кошачьей томностью наблюдала за Ханио, с удовольствием поглощавшим угощение.

— Вкусно?

— Мм…

— Я тебе нравлюсь? — с тем же томным видом поинтересовалась Рэйко.

— Готовишь ты что надо. Повезёт кому-нибудь с женой.

— Да ладно, тебе всё шуточки. Я так долго ждала нашей встречи. Письмо даже тебе написала. Я знала, что ты обязательно появишься. Почему-то была уверена. Ты же тот самый человек. Ну, который напечатал в газете это странное объявление: «Продаётся жизнь». Ведь так?