"Жизнь на продажу" Юкио Мисима

Глава 35.

Вошедшая нетвёрдо стояла на ногах и производила странное впечатление. Ей ещё не было тридцати, но выглядела она неважно. Её макияж не вязался с типичными для японки тонкими чертами лица. Грудь, обтянутая свитером, выглядела непропорционально большой.

Когда она вошла, риелторша тут же забыла о присутствии Ханио.

— Если опять начнёшь, я полицию позову, — пригрозила она, заколыхавшись всем телом.

— Да пожалуйста. Ничего плохого я не делаю, — с трудом ворочая языком, проговорила женщина в брюках, взяла стул, повернула его и села спиной к Ханио.

— Как только не надоест! Никто не станет столько платить, да ещё на таких условиях. И никакие комиссионные мне не нужны. Мы не посредническое агентство. Но даже если так, всё равно вы сами должны найти клиента и привести его сюда, чтобы заключить договор. Что-то у тебя не больно получается. Ничего не выходит.

— Но это же ваша работа — подыскать мне кого-нибудь! Вы не имеете права меня оскорблять! Получится или не получится… Откуда вы знаете?

Едва произнеся эти слова, женщина откинула голову на спинку стула и тут же захрапела. Лицо её во сне стало ангельским, чуть приоткрытые губы казались такими мягкими, что Ханио захотелось приложить к ним указательный палец. Только храп нарушал идиллическую картину.

— Прям не знаю, вот чудная девица. Под наркотой она, что ли, или выпила чего? Глупая! Надо сообщить в полицию. Не посидите здесь немного, пока я схожу? Боюсь, она очухается и начнёт тут всё крушить. А мне это надо?

— А в чём, собственно, проблема-то? — Ханио совсем забыл о грузовике за дверью и уселся на стул.

— Она из хорошей семьи. Живёт тут неподалёку вместе с родителями в большом доме. Младшая дочка. Остальные дети уже завели свои семьи и живут отдельно. Дочка любимая, родители в ней души не чают, вот и избаловали — она чего хочет, то и творит. Никто ей не указ. Кто ж такую замуж возьмёт?.. У её родителей было несколько больших участков земли в этом районе, но к концу войны дела пошли плохо, и они через меня стали распродавать землю и дома, которые у них были в собственности. И остался у них только один большой дом, где они и живут. Вот так всё богатство куда-то делось, сейчас они уже на пределе. Дошло до того, что собрались сдавать маленький домик, вроде чайного павильона, который стоит на их участке, но пока ничего не получается, хоть я и стараюсь помочь… И всё упирается в эту девчонку. Рэйко её зовут. Она всё дело портит. Требует депозит полмиллиона за разваливающийся флигелёк плюс сто тысяч в месяц, и ни иеной меньше. И чтобы жилец был обязательно молодой и неженатый. На моих кандидатов и смотреть не хочет. Предложила хорошего жильца — мужчина средних лет, президент фирмы, согласился платить, сколько Рэйко просит. Но она явилась и всё испортила. Сделка сорвалась. Ну разве так можно! Поставьте себя на моё место. Терпения моего больше нет!

Риелторша уже забыла, что собиралась в полицию, уткнулась лицом в рукав и расплакалась. Потом упёрлась лбом в стеклянную дверь с наклеенными объявлениями о сдаче жилья и продолжала рыдать. Дверь дребезжала, как под порывами ветра

Одна храпит, другая плачет… Ханио был сбит с толку: что делать в такой ситуации? Наконец он решился — встал и положил руку на плечо не прекращавшей лить слёзы риелторши:

— Мне кажется, я могу быть вам полезен в этом деле.

— Правда? — Женщина стала вытирать слёзы, не сводя с него глаз.

— Но у меня одно условие. Нужно сложить мои вещи — мне их сейчас девать некуда — во флигеле, о котором вы говорите. И если я кому-то там не понравлюсь или мне кто-то не понравится, я немедленно съеду.

— Так вы что, переезжаете?

— Грузовик ждёт на улице. Вон там.

Поднялся ветер, под порывами которого закачалась сакура, росшая по ту сторону ограды. Грузовичок стоял как раз под сакурой. Водитель вышел из машины и с безразличным видом разглядывал цветущее дерево. Голубое небо туманила желтоватая дымка. По верху ограды куда-то пробиралась кошка. Она вспрыгнула на чёрную ветку сакуры и, раскачавшись на ветру, как медуза на волнах, соскочила вниз и убежала.

День, такой странный и ясный, перевалил за экватор. Весенний день, ассоциирующийся с пустым и полным света пространством, когда что-то непомерно большое отодвинулось куда-то в сторону.

Ханио только задумал дать себе передышку, и вот пожалуйста — опять втянулся в какую-то мутную ситуацию. Мир — это неправильная кривая, которую никакой математикой не опишешь. А земной шар, скорее всего, и не шар вовсе. Земная поверхность то искривляется и выгибается внутрь, то в следующий миг вдруг вздыбливается и образует стену из отвесных скал.

Сказать, что жизнь не имеет смысла, легко. Но сколько требуется энергии для бессмысленной жизни! Это снова и снова поражало Ханио.

Риелторша потрясла Рэйко за плечо:

— Эй! Вот молодой человек хочет снять ваш флигель. Молодой, холостой, как раз то, что ты хочешь. Идеальный вариант. Надо бы ему показать жильё. Прямо сейчас.

Рэйко открыла глаза и посмотрела на Ханио. При этом голова её по-прежнему была откинута на спинку стула. Изо рта стекала тонкая струйка слюны. При взгляде на неё Ханио стало противно, хотя было в этом зрелище и что-то эротическое.

Рэйко с трудом поднялась на ноги.

— Наконец-то! Долго искали. Почему не вижу радости? Не надо злиться, — говорила она, обнимая риелторшу с показным воодушевлением: невыразительный, лишённый капли эмоций голос не соответствовал словам.

— Понимаете меня теперь? Это же невозможно. То она жилы из людей тянет, то совсем как ребёнок, — говорила риелторша, обращаясь к Ханио. На её лицо вернулась деловая улыбка.