"Жизнь на продажу" Юкио Мисима

Глава 45.

Ханио оглянулся, но никого не увидел. Пошёл быстрее — шаги за ним.

«А может, это мои шаги», — подумал он и решил их как бы не замечать. Впереди показалась освещённая улица. До сих пор он предпочитал тёмные переулки, но теперь ему захотелось выбраться на свет как можно скорее. Ускорил шаг и вдруг почувствовал, как в бедро что-то впилось.

Комар? Только не в это время года. Боль тут же прошла, Ханио пошёл дальше и, выйдя на широкую, сиявшую огнями улицу, вздохнул с облегчением.

Все магазины и лавки, естественно, не работали. Это была обычная торговая улица, залитая светом фонарей в форме ландыша и впустую горящих вывесок и витрин и наполненная шумом проезжавших автомобилей.

На противоположной стороне улицы, у входа в один из переулков, Ханио заметил заменявший вывеску бумажный фонарик, на котором белыми иероглифами было выведено:

СУТКИ — 800 ИЕН

КОМНАТА ОТДЫХА — 300 ИЕН

Убедившись, что вокруг никого, Ханио перешёл улицу и, ещё раз оглянувшись по сторонам, вошёл в переулок.

Крошечное заведение под названием «Милосердный свет» по всем признакам было лав-отелем. Почему его вдруг решили устроить в таком месте, один бог знает. Над входом висел тусклый круглый плафон, облепленный насекомыми, вид которых напоминал о бренности бытия. Ханио распахнул стеклянную дверь, за стойкой никого не оказалось. Он нажал потрескавшуюся жёлтую кнопку, над которой была табличка: «Если никого нет — звоните».

Где-то в глубине дома мягко зазвенел звонок. Потом он услышал, как кто-то споткнулся, что-то уронил на пол и пробормотал: «Айя-яй!» Прошло ещё несколько секунд, раздался кашель, и появилась маленькая старушенция.

— Переночевать хотите? — Она сердито уставилась на Ханио.

Он заметил, какие у неё глаза — с полоской белка между зрачками и нижними веками.

— Да. У вас есть свободные номера?

Ханио знал, что в свободных номерах недостатка не будет. Просто хотел казаться вежливым.

— Хорошие комнаты все заняты. У нас дела идут хорошо, нам кризис не помеха. Номера самые простые, без кондиционеров, и всё равно даже в разгар лета от клиентов отбоя нет. Наш отель стоит немного в стороне, а это людям удобно — можно зайти спокойно, не боясь чужих глаз. Так же люди в ломбард ходят.

Ханио сразу понял, что этот отельчик предлагает клиентам пип-шоу. Когда хозяйка заговорила о «хороших комнатах», она имела в виду снять с него пять тысяч и за эти деньги провести его в комнатушку с крошечной дыркой в стене, через которую он мог бы полюбоваться на какой-нибудь эротический экзерсис. Со словами старушка обращалась ловко, надо отдать ей должное. Говоря, что народ к ней валом валит и даже летом кондиционера не требует, она тонко намекала, что в её заведении можно получить «особые услуги». Ловко, ничего не скажешь!

Но Ханио наотрез отказался:

— Меня и плохой номер устроит. Восемьсот иен?

Лицо старушенции сразу стало жёстким. Перед Ханио будто дверь захлопнули. Она провела его на второй этаж в крошечную комнатку, похожую на гардеробную, забрала у него восемьсот иен и сказала:

— Футон и постельное бельё — в шкафу. Захотите спать — стелите и ложитесь.

С этими словами она удалилась по скрипучей лестнице. На вечерний чай, видимо, можно было не рассчитывать.

Ханио страшно устал и готов был лечь сразу. Интересно: а что, если попросить хозяйку постелить? Но, вспомнив, какие у неё глаза, он решил этого не делать.

Маленькая узкая комнатушка так сотрясалась от вибрации, что, казалось, проносившиеся по улице автомобили перемещаются где-то внутри отеля. Ханио лежал и слушал звуки ночного города, сливавшиеся в шум прибоя. Из коридора послышался женский крик. За ним, как нитка, потянулись вздохи, и Ханио решил не обращать на это внимания. В номере попахивало туалетом.

По ту сторону потолка простиралось окутанное смогом звёздное небо. Ханио прилёг на подушку, заложив руки за голову, стал рассматривал потолок, украшенный дождевыми потёками, и его посетило ощущение присутствия Божьего замысла. То же самое необъятное звёздное небо висит и над залитым светом люстр огромным залом конгрессов, и над такой серенькой ночлежкой. Под этим небом нет никакой разницы между несчастьем и одиночеством, счастьем и успехом. Иными словами, где бы ни стоял человек, везде на него смотрит одно и то же небо. Он знал, что это так. И потому бессмысленность его существования имеет прямую связь со звёздным небом. Кто знает: может быть, укрывшись в этой дыре, Ханио стал «звёздным принцем».

Он вытащил из шкафа холодный, волглый футон, расстелил на полу. Возникло искушение завалиться на него сразу, не раздеваясь, но тесные брюки хотелось снять поскорее. Он стянул их, бросил кое-как, и бедро снова что-то кольнуло. Похоже, через брюки воткнулась заноза. Провёл рукой, но ничего не нащупал. Посветил лампой и увидел под кожей чёрную точку. В самом деле заноза. Крови не было, только боль.

Заснуть никак не получалось. Перед глазами стояло лицо Рэйко, смотревшее прямо на него. Она запустила пальцы в «муравьиный домик», вытащила несколько муравьёв и стряхнула их ему на лицо. От тупой боли в бедре Ханио лихорадило. Бедро потяжелело и горело. Сон ускользал от него всё дальше.