«Золотая Лилия»

Под первым снегом

/кроссовер с фильмом Механика Сердца/

В его сердце звучит скрежет шестерёнок; то, что точно не может быть живым.

Но старинные часы в его груди, казалось, подхватывали каждую ноту. Каждое изящное движение руки уличного музыканта, и от этого дыхание замирало.

До боли, до невозможности дышать. Первые ноябрьские снежинки падали на синие пряди удивительного юноши, застывая на них звёздами. А он будто этого и ждал, давая скрипке возможность для нового напева. Для очередной истории, которую он не в силах рассказать привычным способом.

Альбедо не знал, что чувствовал. Он стоял здесь, как многие бы сказали, до неприличия долго, слушая одну мелодию за другой. Люди сменялись, менялась и погода, грозясь разразиться чуть ли не самой настоящей метелью, а ему было всё мало. Его светлые кудри и самого укрыло первым снегом, но он почти не ощущал его холода, даже не смотря на осеннее пальто. Ведь только взгляни в его глаза, и ты ощутишь весь тот холод самого промёрзлого дня, что однажды заморозил его сердце.

Может, именно поэтому Кэйя избегает с ним зрительного контакта?

Знает, что механический юноша снова пришел на его перформанс. Видит этот аккуратный, бледный силуэт, на фоне которого выделяется алым пятном роза в его руках. Слышит сквозь свою песнь это тиканье часов.

Его сердце звучит как мимолётные секунды, стоит лишь людям замереть; оно не может дарить чувства.

Тогда от чего душа трепыхается в груди как птица в клетке? Будто хочет сбежать, покинуть это слабое тело, и закружить юношу со скрипкой в танце? Научиться смеяться, злиться..любить.

Не боясь, что механизм его часового сердца однажды просто не выдержит этих чувств. Однажды просто сломается, когда вновь увидит эту улыбку, и тёплое:«С добрым утром, механический мальчик»

Когда вновь ощутит тепло чужих ладоней.
Когда Кэйя вновь научит его искренне смеяться.

Улицы белеют одновременно и невообразимо быстро, и будто бы с замирающим временем. Как в одном из стеклянных шариков, что Альбедо видел на витринах магазинов; встряхни и вновь ноябрь будет укрыт опавшей листвой, умирающим солнцем.

Кэйя покрывался снегом, но не переставал играть. Точно так же, как механическое сердце Альбедо: как заведённый. Белели его плечи, шляпа и ладони, а музыкант даже с места не двинется. И не дрогнут от холода его ладони, и не слетит с лица трогательная улыбка.

Может, твоя душа тоже когда-то замёрзла?

Альбедо и не заметит, как люди все разойдутся. Как плитка под ногами очертится незамысловатым узором чужих туфель, и огонек его розы вспыхнет только ярче на фоне белого ноября вместе с рыжими фонарями. Кэйя вскинет смычок, и склонится перед ним в почтительном реверансе.

Альбедо тоже поклонился, не ясно зачем. Вдохнул промёрзший воздух, и для себя с удивлением понял, насколько же на самом деле близка зима с её воющими метелями.

Будет ли Кэйя так же стоять на зимних улицах и просить милостыню? Альбедо не знал, но точно знал, что придет к нему.

Не смотря на то, как страшно опасно колет в его неживом сердце, и как плывёт перед глазами, когда он касается его лица с узорной повязкой. Ранее неизвестные, запретные ему чувства будто проростали в груди ветвями акации, больно впиваясь колючками в лёгкие.

Альбедо робко протягивает ему розу, лишь на долю секунды касаясь на удивление теплой ладони. Сейчас прекрасный цветок почему-то и вовсе казался ему совсем неуместным. А Кэйя улыбнулся, касаясь его щеки:

—Я собрал немного мелочи.. Должно хватить на горячий шоколад на двоих.

—Ты уверен?

—Конечно уверен,—фыркнул он, пряча горсть монет в кармане.—Тебе нужно согреться. Я не могу повести тебя такого к твоей матушке.

Берёт бережно ладони Альбедо, и на каждую с особым трепетом надевает свои перчатки. Ещё хранящие его тепло, будучи в кармане пальто.

И вроде уже не так холодно, и даже мрак грядущей ночи совсем не пугал. Только сердце отсчитывало секунды в такт тихим шагам по скрипучему снегу, и тёплый свет фонарей укутывал двух юношей с головой.

«𝐒𝐨𝐦𝐞𝐨𝐧𝐞 𝐡𝐨𝐥𝐝𝐬 𝐦𝐞 𝐬𝐚𝐟𝐞 𝐚𝐧𝐝 𝐰𝐚𝐫𝐦.
𝐇𝐨𝐫𝐬𝐞𝐬 𝐩𝐫𝐚𝐧𝐜𝐞 𝐭𝐡𝐫𝐨𝐮𝐠𝐡 𝐚 𝐬𝐢𝐥𝐯𝐞𝐫 𝐬𝐭𝐨𝐫𝐦.
𝐅𝐢𝐠𝐮𝐫𝐞𝐬 𝐝𝐚𝐧𝐜𝐢𝐧𝐠 𝐠𝐫𝐚𝐜𝐞𝐟𝐮𝐥𝐥𝐲 𝐚𝐜𝐫𝐨𝐬𝐬 𝐦𝐲 𝐦𝐞𝐦𝐨𝐫𝐲..»