— В полнолуние — очень многое, — сказал
отстранено, — многое, леди Инта. В том
числе, и я сам.
Зрачки его мерцали в тени глазниц. И я
вдруг испугалась его не-громкого
равнодушного голоса, его невидящего
взгляда, пустоты кори-дора…
— Покойной ночи, лорд Фэрлин, —
пробормотала я. Он сделал дви-жение, точно
собираясь меня остановить, и с ухнувшим
сердцем я впорхнула в комнату, торопливо
задвигая дверной засов. Шагов я не
услышала, но ведь Лорд-Оборотень ходит
бесшумно…
Эйлин, наконец, уснула. Теперь она часто
плакала — безнадежным тихим плачем
обиженного ребенка, разрывавшим мне душу.
Я прикорнула — казалось, на мгновение —
но когда вновь открыла глаза, луна стояла
высоко. Огромная, круглая, так непохожая на
нашу вечную спутницу. Казалось, свет ее
обвевает мою кожу, словно про-хладный
ветер.
Но вовсе не она разбудил меня. Я
вздрогнула, когда тень у окна шевельнулась, и
луна сияющим абрисом обвела резкий
профиль и сталь волос и серебро костюма…
— Какая луна, леди Инта, — сказал хриплый
голос, — какая луна…
Я резко села.
— Как… как вы попали сюда? — шепот мой
едва не сорвался на крик, и Эйлин беспокойно
шевельнулась. Вскочив, я остановилась перед
кроватью, загораживая собой сестру.
Луны смотрели на меня — огромная,
холодная — за окном, и две не-больших,
отливающих сталью и зеленью — в комнате.
— Какая луна! — повторил Лорд-
Оборотень. — Вы не послушали меня, леди
ВЫ ЧИТАЕТЕ
Колесова Наталья Валенидовна Оборотень
Про оборотнейТемно-серая одежда, подбитый волчьим мехом плащ, на широкой груди — тяжелый медальон с головой волка. Я всегда считала, что старший из Оборотней — действительно старший, в воз-расте моего отца.
