Все мысли занимала только Таюта, но Сергей знал, что такой недуг случается с влюбленными. Хотелось быть с ней, звонить ей, смотреть на нее хотя бы с улицы в окна, но он категорически запретил себе это делать. Просто запретил себе слишком много думать о ней, чтобы не пустить жизнь на самотек. Но это было не так просто, поэтому день пришлось занимать до каждой свободной минуты, чтобы дотянуть время до вечера. Утром они с Владом отвезли проекты, а днем Сергей пришел к знакомой скамье.
Раньше, как сейчас по памяти, на скамье совершенно привычно сидела дама в шляпе, но сегодня она выглядела уныло в полном одиночестве. И это искренне огорчило Сергея, он сел на скамью, отодвинул рукав рубашки, чтобы посмотреть на время, а потом сделал еще раз то же самое, потому что мысли кружили в голове так бурно, что он взглянул на циферблат, но не посмотрел на время. Все разы, что он встречал эту женщину были примерно в этом же дневном промежутке, поэтому Сергей начал оглядываться по сторонам, чтобы точно ее не пропустить. По пути Сергей купил небольшой букет бордово-черных лилий, которые смотрелись благородно и аристократично, ну и питерский чаек тоже был наготове. В тот момент представил, о чем бы подумала Таюта, если бы сидела рядом с ним? Она видит всегда не то, что лежит на поверхности.
Спустя время от скуки глаза стали сами по себе делать то, что у них очень хорошо получалось – подмечать детали особенностей местной архитектуры, и на этот раз это было полным открытием. Сергей увидел, что на самом деле выделяло Питерские дворы. Это не арки, колонны или полукруглые высокие окна и каштановые крыши. Это были трубы. Железные ржавые трубы, которые извивались, как угловатые змейки по всему периметру фасада, и вся вода с облака неизменно проходила через эти трубы, как по проводнику от неба до земли, как стакан воды донышком вверх с трубочкой.
Интересно то, что они не шли примитивно сверху вниз, особенно тонкие трубы, которые сворачивали на своем пути то влево, то вправо. И эти трубы были настоящим шармом дворовой пластики. Вот, где была настоящая красота парадного города – совершенно непарадные трубы, и именно они были своеобразной красотой его серых будней. В эту самую секунду, Сергей собственными глазами играл ноктюрн на флейте водосточных труб*. Как раз об этом когда-то спрашивал в последней строчке стихотворения Маяковский.
Пока глаза бежали по водосточной трубе вверх, Сергей краем глаза заприметил статичный силуэт в окне одного из домов. На фоне была различима кухня, и коричневые обои. И все же, Сергей понял, что это был не просто силуэт – это была женщина, более того, добавь на ее голову широкую фетровую шляпу – она будет той самой вздорной особой, которую он сейчас ждал. Сергей встал, и радостно помахал рукой, но вместо этого, штора резко задвинула окно, и фигура растворилась в глубине квартиры. Сергей посчитал этаж и подбежал к подъездной двери, до пятого этажа повторяя неоднократно про себя эту цифру, чтобы не забыть. Подбежал и начал стучать.
