Мальчик, который приходит сюда плакать

Глава восьмая.

Когда Гарри возвращался в гостиную Гриффиндора, его одолевали
сомнения. Внутри бушевали противоречивые чувства, которые сталкивали между
собой разум и желание делать то, что хочется. Поттеру даже на мгновение
показалось, что он может взорваться, до того сильной была борьба в его
собственной голове.
Стоило вступить в пределы уютной гостиной, окутавшей Поттера привычным
теплом и ощущением безопасности, Гарри сделал глубокий вдох, пытаясь
совладать с собой. С одной стороны, он безумно хотел верить, что Драко не
такой, каким его видят другие, к тому же разговор Панси и Дафни говорил об
этом, но с другой – все могло только казаться таким радужным. Елейный голосок
в груди твердил, что происходящее – всего лишь хорошо продуманный план
атаки. Атаки против Гарри.
Поттер исследовал взглядом гостиную, тишину которой нарушало лишь
потрескивание огня в камине, чей-то размеренный храп из спален и... шелест
страниц?
Гарри пригляделся и только в эту секунду заметил маленький огонек света.
«Люмос» освещал страницы в темноте и нижнюю часть лица. Впрочем, и этого
было вполне достаточно.
— Гермиона, — Гарри сделал несколько шагов, затем остановился, когда луч
света указал прямо на него. И девушка, удивленно охнув, тут же опустила
палочку.
— Извини, — в голосе, казалось, отразилась улыбка, но она слишком быстро
исчезла.
— Что ты тут делаешь? — Гарри сел в кресло напротив. «Люмос» Гермионы погас,
погружая обоих в темноту, но никто из них не был против этого. — Все давно
спят. Рон вернулся с отработки?
— Еще час назад, — девушка говорила чуть тише. — Я видела, как он
прошмыгнул в спальни.
— Давно ты тут сидишь?
— С тех пор как закончились занятия, — голос Гермионы вдруг наполнился
раздражением, и Гарри почувствовал неприятный холодок внутри. Его взгляд
пробежался по очертаниям книги в руках девушки, которую она так и не
соизволила закрыть. — Сначала я пошла в библиотеку, но спустя час вернулась
сюда.
И тут Гарри осенило. Он ударил себя ладонью по лбу, проговаривая короткое
"Черт!"
Как он мог забыть об их совместной подготовке?
— Ничего страшного... — Грейнджер, несмотря на улыбку в голосе, казалось,
была чем-то опечалена. А Гарри вдруг в одно мгновение переполнило возмущение.
Куда эта девушка дела Гермиону?
— И это все?
— А что еще? — раздражение в голосе Грейнджер мгновенно сменилось
удивлением.
— Никаких лекций на тему того, что это супер-важная работа и мы просто
обязаны...
— Гарри!
— Что? — он скопировал ее возмущенный тон, уворачиваясь от летящей
подушки. Впрочем, в темноте это не принесло должного результата. Гермиона,
казалось, тоже смеялась и чуть расслабилась.
— Но ты прав, — добавила она, как бы, между прочим. — Это действительно
важная работа.
От знакомых назидательных ноток в голосе Гермионы стало легче. Он решил
предпринять попытку. Во всяком случае, как ему казалось, погружение в чужие
проблемы хотя бы на время избавит от его собственных.
— Вы с Роном так и не поговорили?
— Нет, — коротко ответила Грейнджер, а в голосе мгновенно появился холод, но
затем она добавила: — Думаю, мы оба получили неплохой урок.
— Что произошло?
— Ничего особенного... — Гарри вновь отчетливо слышал улыбку - печальную
улыбку. — Думаю, я просто ко всему отношусь слишком «правильно», —
Гермиона замолчала, а Поттер не произносил ни слова, ожидая продолжения. —
Даже в отношениях с людьми я, очевидно, «зазнайка», — на этот раз в голосе
отразилась горечь.
— Ты ошибаешься.
— Гарри, — даже не видя, он ощущал устремленный на него взгляд, — еще на
первом курсе, каким было первое впечатление обо мне?
Поттер прекрасно помнил слова Рона о Гермионе, помнил, как он сам стремился
избегать надоедливую заучку, которая корчила из себя самую умную. Но ведь все
изменилось тогда, когда Грейнджер спасла их от наказания, когда взяла всю
вину за тролля на себя. С тех пор Рон и Гарри относились к ней иначе. Они стали
друзьями.
— Думаю, в первую очередь, ты милая девушка и добрый друг, — Поттер вдруг
почувствовал, как внутри стало удивительно легко. Он говорил правду, которую,
казалось, просто необходимо было озвучить, чтобы закрепить в сознании. Гарри
последнее время стал забывать о том, что у него есть друзья, — а твой ум и
стремление к знаниям много раз играли нам на руку, спасали жизнь, Гермиона.
— Как и твое стремление «сначала делать, а затем думать», — она вновь
засмеялась, — или за раз нарушать половину школьных правил.
— Тебе это тоже нравилось, — Гарри разделил ее смех, — признай.
— О, разумеется, — Поттер вдруг понял, как сильно ему этого не хватало. —
Знаешь, что действительно важно? — Гермиона заговорила чуть тише, после
небольшой паузы. — Люди, Гарри. Не мысли, не предрассудки, а просто... люди.
Гарри ничего не ответил, обдумывая сказанное. Кажется, девушка только что
ответила на большинство важных для него вопросов.
— Думаю, ты права, Гермиона...
Гарри кивнул, хотя подруга этого конечно же не увидела. Впрочем, Поттер
сделал это скорее для себя. Так проще было согласиться с мыслями, которые до
сих пор роились в голове.
— Мы могли бы поговорить, знаешь, — Гермиона начала чуть более уверенно, —
Гарри, что бы ни происходило в твоей жизни, кто кроме друзей может
выслушать? — несмотря на темноту, Поттер знал, что Гермиона вновь смотрит на
него. В ее голосе звучала вера в собственные слова. Теперь она говорила о
Гарри, словно точно так же все это время чувствовала, что с ним что-то не так. И
если Гарри знал, что все дело в отношениях с Роном, то все, что касалось его
самого – было тайной для друзей. Что ни на грамм не уменьшило их
переживания.
— Все было бы намного проще, если бы я сам знал, что происходит, — Поттер
выдохнул. Ему безумно хотелось, чтобы один совет вдруг решил все проблемы.
— Это касается Малфоя? — Поттер резко поднял голову, словно может
разглядеть во тьме лицо Грейнджер. Ему вдруг безумно захотелось увидеть
выражение, отразившееся на нем. И в эту же секунду Поттеру вдруг стало
страшно. — Не удивляйся, Гарри. Если Рон ничего не заметил, это не значит, что
другие не видят. Еще тогда, когда ты вернулся из библиотеки, а утром стал
защищать Драко, я задумалась. Мне кажется, тогда ты делал это не намеренно,
а просто потому, что произошедшее было фактом. Я поверила тебе, знаешь.
Поскольку сам ты был в не меньшем шоке, чем Рон или я. И списывать все на то,
что Крэбб и Гойл... — она замолчала, подбирая нужное слово, но на ум, очевидно,
приходили лишь эпитеты Уизли, — ты понимаешь, вряд ли дело было в этом.
— Я не понимал, почему он помог мне тогда, — Гарри зашептал. Ему все еще
казалось странным говорить об этом хоть с кем-то, — и сейчас тоже.
— Он спас твою жизнь, — Поттер был уверен в эту секунду, что Гермиона
кивнула. — Чтобы спасти своего врага от смерти должна быть весомая причина.
Особенно...
— У Малфоя, — Гарри фыркнул. — Я думал об этом, поверь. Первое, что
приходит в голову - Волан-де-Морт.
— Но, очевидно, есть сомнения?
— Я... узнал кое-что сегодня, — Гарри закрыл глаза, делая глубокий вдох. Ему
стало легче от возможности рассказать об этом. — Малфой отказался служить
ему. Видела, в каком состоянии он был последние месяцы?
— Значит, — девушка запнулась, — Сам-Знаешь-Кто сделал это с Малфоем?
— Нет, — Поттер тут же вспомнил, как впервые увидел синяки и ссадины на теле
Драко, — не совсем, — он вдруг понял, что собирается поведать тайну, которую
хранил уже очень давно, но иного выхода Гарри, к сожалению, не видел. —
Вначале это был Люциус.
Гермиона не произносила ни слова целую минуту, очевидно, пытаясь принять
сказанное. Но когда она заговорила вновь, голос звучал приглушенно и слегка
подавленно.
— Откуда ты знаешь это?
— Малфой сказал мне.
— О, — Гермиона вновь замолчала, — значит, вначале Люциус, а потом?.. — она
все еще старалась говорить спокойно, однако вместе с ужасом и интересом в
голосе появилось... беспокойство?
— Возможно, потом Волан де Морт давил на Малфоя... — Гарри сделал глубокий
вдох. Это ведь было практически неважно. Важнее не то, что было, а то, что
происходит сейчас, — он использовал "Круциатус".
В этот раз Грейнджер все же охнула, и Поттер был уверен, закрыла рот рукой,
чтобы не закричать.
— Гермиона, — Гарри старался, чтобы в голосе отразилась поддержка. Он и сам
не очень-то хотел думать обо всем этом. В сознании тут же вспыхнули слова
Драко о непростительном заклятии, его сломленный голос, и во рту мгновенно
пересохло, — думаю, он не хочет принимать метку.
— ...и, соответственно, примыкать к Сам-Знаешь-Кому, — согласилась Гермиона,
вновь стараясь держать эмоции под контролем. — Безумие.
— Знаю, — на губах Гарри появилась кривая усмешка, — это еще не все. Малфой
не один. Я слышал, как Паркинсон и Грингасс говорили об этом.
— Паркинсон? — очередная волна удивления со стороны Гермионы. — Никогда
бы не подумала, что она против идей...его идей.
— Она сказала, что они «думают своей головой». Кажется, это говорит о многом.
— Как много людей приняли метку?
— Малфой сказал, что не больше десяти.
— Малфой сказал? — уточнила она, и Гарри мог представить, как Грейнджер
удивленно поднимает брови. — Как много ты упустил в своем рассказе? Гарри,
это может быть важно.
— Ничего важного я не упустил, — Поттер чуть напрягся.
«Знаешь, Гермиона, еще мы целовались! Но это не самое забавное. Дело в том,
что я не против повторить...»
— Я просто переживаю, Гарри.
— Я говорю правду! — на этот раз в голосе Поттера прозвучал упрек.
— Прости, — она зажгла «люмос», выпуская маленький лучик света, едва
охватывающий небольшое пространство рядом с ними. — Я тоже хотела кое-что
рассказать тебе.
— Только мне?
— Не думаю, что Рон способен сейчас разумно оценить твое отношение к
Малфою. Если ты помнишь, то с самой первой их встречи...
— Да, — Поттер кивнул, пытаясь прочитать эмоции во взгляде подруги, — я
понимаю. Что ты хотела рассказать?
— Думаю, лучше будет показать, — она поднялась на ноги, направляя палочкой
луч света. — Надеюсь, мы не попадемся Филчу. Советую прихватить мантию
твоего отца.
                           ***
Драко в очередной раз прошептал заклинание, удерживая палочку дрожащей
рукой. Однако «Эпискеи» уже давно перестало помогать. Малфой и сам это
прекрасно знал, но на целое мгновение, когда рана, казалось, затягивалась, он
не чувствовал боли. Ради этого момента хотелось пытаться снова и снова.
Последний раз эта чертова надпись появилась в Астрономической башне. После
разговора со Снейпом, Малфой просто сидел на полу, думая о словах
профессора, до тех пор, пока руку не пронзила ужасная боль. Однако сначала
Драко услышал его голос. Голос того, Кого-Нельзя-Называть. Тихий, но таящий
смерть, медленно проникающий в сознание. Малфой зажмурился, сжимая руки в
кулаки, но наваждение никуда не уходило. Вот и сейчас! Он вновь слышал этот
голос, как тогда в Башне. И буквы, кроваво-красные, точно так же проступали на
коже, причиняя боль.
«Ты принадлежишь мне» снова и снова. Драко читал эти слова, стоило
заклинанию перестать действовать, и в очередной раз он шептал его, дабы на
секунду, на чертову секунду, облегчить боль.
Как же не хватало этого придурка Поттера!
С его глупыми вопросами и тщетными попытками «помочь». Когда он рядом,
Драко не слышал этот чертов голос и не чувствовал боли от выжигаемых на
коже букв. Может, в этом и есть спасение? Именно так Гарри помогает ему?
«Ха! В очередной раз зависим от мальчика-который-выжил, Малфой?
Слабак! Полнейшее ничтожество! Твой отец был прав! Ты всегда был трусом! Тебе даже не хватает смелости признать это. Ты всегда убегаешь: от семьи, от
метки, от Поттера. Позор для семьи, позор для рода, позор для школы».
« Я не могла воспитать такого труса...» — в сознании отчетливо зазвучал голос
Нарциссы, и Драко вновь закрыл глаза, сжимая руки в кулаки. Но если к
физической боли можно было привыкнуть, то к тому, что происходило в голове -
едва ли.
«Ты вернешься ко мне, — голос Темного Лорда сменил воспоминания о матери. —
Тебе некуда идти, Драко».
Кулаки с глухим ударом врезались в пол, боль пронзила руки до кончиков
пальцев. Затем Малфой вновь откинул голову назад, касаясь спиной холодной
стены. Он попытался сделать вдох, но грудь словно стянуло железное кольцо,
которое причиняло еще больше боли. Он перевел взгляд на руку, с закатанным
испачканным кровью рукавом, в очередной раз скользя взглядом по буквам. «Ты
принадлежишь мне»- на этот раз, помимо свежей раны, слова звучали и в
сознании. Драко слышал, как его палочка ударилась об пол, слышал, но даже не
смог открыть глаза. Щеки жгло от слез, а все внутри сгорало от отвращения к
себе. Темный Лорд оказался прав. Драко - трус, и ему действительно некуда
идти.
Только вот почему именно Поттер? Неужели в нем все же есть что-то, способное
противостоять Лорду? Именно поэтому боль утихает? Даже тогда, на занятии у
Макгонагалл. Поттеру даже не нужно прикасаться, достаточно просто быть
рядом.
«Жалко, правда?»
Драко фыркнул.
На этот раз он был согласен со своим внутренним голосом. Только несмотря ни
на что, именно сейчас, Малфой готов был отдать все, чтобы чертов-мальчик-
который-выжил был рядом. Как бы действительно жалко это ни звучало. Только
так не было бы боли. Только так...
Малфой все же открыл глаза, встречаясь взглядом с полупрозрачной испуганной
девушкой. Миртл все еще висела в метре над полом, зажав рот ладонью, и не
произнесла ни слова с тех пор, как он пришел. Неужели Драко выглядел так
ужасно, что на его простое «молчи», девушка ответила покорностью?
— Что если... — она наконец решилась, но слова потухли где-то внутри, так и не
сорвавшись с губ. Малфой вновь зажмурился от боли, сжимая губы в тонкую
линию, и Миртл попыталась еще, — тебе обратиться за помощью?
— И первым делом Дамблдор посадит моих родителей в Азкабан, — Драко
зашипел, но в голосе не было даже раздражения, только смирение, — а затем и
меня.
— Я думаю, ты слишком плохого мнения... — привидение вскрикнуло, когда
Драко повысил голос.
— Не будь такой глупой, Миртл. Я – Малфой. Этого достаточно.
— Ты сказал, что боль проходит, когда рядом...
— Поттер. Да, — на этот раз в голосе все же появилось раздражение, — видимо,
он как-то заглушает силы Вол... — Малфой вновь затих, в попытке сделать вдох.
Кажется, даже мысленно произнесенное имя усиливало боль.
— Что, если...
— Даже не думай.
— Драко...
— Я сказал, даже не думай, — Малфой вновь закрыл глаза, сводя брови вместе.
Бежать за помощью к Святому Поттеру? Что может быть глупее и ничтожнее.
Привидение подплыло ближе, оглядывая Драко. Рука оставалась прижатой к
полупрозрачному рту. Малфой не знал, почему, но оттого, что эта назойливая
девчонка была рядом, ему было не так страшно. Так он понимал, что голос лишь
в его голове. Что, разумеется, было не менее жалко.
Малфою даже хотелось усмехнуться, но в следующее мгновение произошло
нечто ужасное. В глазах потемнело, и несмотря на то, что боли больше не было,
паника лишь усилилась. Спустя секунду кто-то вернул Драко зрение. Однако
сейчас он находился вовсе не в туалете на втором этаже, а посреди гостиной
Малфой-Мэнора.
В одном из кресел, улыбаясь, сидела его тетушка Белатрисса. Она крутила в
руках свою палочку, увлеченно разглядывая и проводя отвратительно длинными
ногтями по ней.
В следующую секунду она подняла взгляд и безумно громко засмеялась,
вскакивая ногами на кресло. Со стороны столовой в гостиную вошел один из
сокурсников Драко – Теодор Нотт. Парень тянул на себя тяжелую ржавую цепь,
которая сковывала чьи-то запястья. Через секунду Малфой увидел порванное
платье и спутанные волосы пленницы, но и в таком состоянии он узнал ее.
— Мама... — Драко сорвался с места, но тут же наткнулся на невидимую
преграду. Он ударил руками воздух, стараясь пробить стену, но ничего не
вышло. Нотт резко дернул цепь на себя так, что Нарцисса упала на пол, ударяясь
коленями.
— Кажется, все собрались... — нарочно растягивая гласные, в комнату вошел
Лорд. Шелест подола его мантии сливался с шипением змеи, которая скользила
по полу, возле ног своего хозяина. — Где же главный гость торжества? —
наигранно он озирался по сторонам и довольно улыбнулся, вытягивая вперед обе
руки. — Ну, же, Люциус... — притворно вздохнул Лорд, — не стоит задерживать
праздник.
Отец появился из столовой. Его голова была покорно опущена, а Нарциссу он не
удостоил даже взгляда. Через секунду, когда полоумная тетушка спрыгнула с
кресла, Люциус занял его, так и не посмотрев вокруг.
— Ублюдок.
Драко ощущал, как грудь вновь стягивает невидимое кольцо. Через секунду
Лорд достал свою палочку.
— Отчего бы нам не начать? — торжественно спросил он, обводя гостиную
взглядом. Теперь Драко мог видеть около десятка его сокурсников, несколько
слуг Лорда. Все они стояли полукругом, наблюдая за «торжеством».
Волан де Морт взмахнул палочкой, и Драко мог видеть, как его мать сделала
жадный глоток воздуха. Очевидно, Лорд снял заклинания, которые сдерживали
Нарциссу помимо цепей, только вот... почему?
— Я знал одного мальчика, который вынужден был жить... с маглами, —
последнее слово прозвучало как ругательство, что вызвало смех прихвостней
Лорда. — К огромному счастью, он не знал, что такое родители-маглы, поэтому
вынужден был общаться только с кучкой своих сверстников.
Драко наблюдал за тем, как порхает палочка Лорда, и как Нарцисса жадно
дышит, стараясь прийти в себя. Он не слушал, что говорит Волан де Морт. Только
мама – вот что было важно.
— Другое дело чистокровные волшебники, верно? — он обвел палочкой
гостиную, встречая поддерживающие его возгласы. — Не какие-то маглы или
полукровки, а еще хуже, сквибы. А истинные волшебники, — на этих словах
взгляд Волан де Морта обратился к Люциусу, но тот не ответил. — Они
прекрасные родители... Родители прекрасных волшебников, но даже на чудесной
яблоне всегда найдется яблоко с червоточиной, — голос Лорда стал громче, в
этот момент он сделал несколько отрывистых шагов и резко ударил Нарциссу по
лицу. Звук от пощечины отразился где-то внутри Драко, заставляя сжать руки в
кулаки. — Как и среди истинных волшебников находится один, который считает
себя умнее других.
Нарцисса подняла взгляд на Волан де Морта. Драко забыл, как дышать. Его мать
не смирилась, она не боялась. Однако в следующее мгновение Лорд повернулся
спиной к Нарциссе, а его взгляд прожег Драко насквозь. Он смотрел прямо на
него. Глаза в глаза.
— Выбор за тобой.
Эти слова – последнее, что услышал Драко, прежде чем открыл глаза. Его била
дрожь, руки едва ли слушались, а дыхание обрывал каждый новый резкий вдох.
Миртл вскрикнула, и Драко посмотрел на нее.
— Ты не сделаешь этого... — прошептала девушка, впрочем, совершенно не
уверенная в своих словах.
Однако Малфой вовсе не собирался отвечать ей. Он поднялся на ноги, игнорируя
боль в руке, и неустойчивым шагом направился к двери.
А Миртл, в который раз, не посмела вставить слово.