money, Osamu? ~'

пж оттрахайте меня

хватает и минуты, чтобы из коридора перенести свою принцессу в просторную и завешанную спальню и также успешно уложить на аккуратно заправленную постель, возможно даже подготовленную специально для него. кроваво-красный цвет. именно таким выглядел уютный уголок в квартире коротышки.

Осаму, ощутив мягкую площадь для своего нового расположения, расслабляется хоть в тот же момент и заметно напрягается. оголяться до конца его точно заставят. точнее предложат, а там он волен решать сам, но, как помнится, Чуя любитель пооставлять засосы не только на его открытых местах. можно сказать, этот рыжуля, в каком-то смысле, был ближе всех. разрешать подобное - точно не в стиле дазая, которому та же тактильность давалась сложно, напросто не любил.

угодить этому бумажному миллионеру - то, что должен сделать детектив, дабы удвоить сумму, хоть это и не было обязательным, возможно, даже ненужным. кисти руки аккуратно и не спеша, проводя не совсем теплыми - холодными - пальцами по позвоночнику, вызывают этим мурашки у его обладателя, едва сдерживающему какой-либо звук из-за приятного скольжения. пару секунд и футболка оказывается на полу - она больше не нужна.

установив зрительный контакт с неполноценным, что, казалось, смущался от предстоящих 'пыток', чуя лишь ухмыляется, подбирая того с постели и усаживая на свои колени. нет, это намного ближе колен. шатенчик, решивший не отставать, оставляет свои все еще бинтованные руки на давно знакомых плечах, а вскоре они обвивали шею, на коей, на удивление, остался чокер. интересно, почему он не снял его ранее?

- мм, чуя, разве ты не выходной сегодня? почему в чокере? неужели и дома носишь? - с заметной усмешкой произносит дазай, расстегивая названный аксессуар с нескрываемым интересом.

- к чему столько вопросов? просто забыл снять, не углубляйся в наблюдение. - уклончиво вкинув свой ответ, словно ему было неприятно это, спрашивает. - не хочешь выпить? у меня есть хороший коньяк.

на столь заманчивое предложение слышится недовольное фырканье, совмещенное с стремительным приближением указательного и действительно худощавого пальца Осаму к сомкнутым и, на удивление, все таким же нежным губам. забрав возможность говорить, либо же создавая видимость, он произносит.

- выпить? Чуя, для чего ты меня вообще позвал? давай просто закончим поскорее, если можно. -уводя непроглядные глаза от лица, знакомого до жути, отвечает парень.

звучало ли это обидно? определенно. говорить такое после того, что у них было? хотя..верно. нельзя было назвать это романом или чем-то похожим, просто возможности заводить нормальных партнеров не было. рыжекудрый хмурится и, едва заметно даже для самого детектива, в его лице что-то меняется.

секунда, пропущенная Дазаем, становится границей между обыкновенным состоянием Накахары и чем-то сложноописываемым, чем-то, когда его приходится успокаивать.

- Чуя.

раздается тихий, но еще уверенный голос.

- Чуя.

повторяется уже более сдавленно, чувствуя, как крепкие руки вдавливают его тело в кровать, не давая и шанса пошевелиться. названный, даже два раза, сжимает горло, словно не замечая, что шатенчик, пусть и не меняя выражения лица, но старательно пытается вдохнуть, как жалкая рыбешка.  лицо, начавшее приобретать синеватый оттенок, выглядело поистине уставшим. наконец-то, пальцы разжимаются, благодаря чему и сухие губы разомкнулись, глотая кислород глубокими рывками, будто нужно запастись на год. если так подумать, то вид, что создал Осаму своим присутствуем, был довольно..возбуждающим.

- закончил? - в каком-то смысле, эгоистично произносит исполнитель, переводя одну руку на чужие штаны, на бедро. - или ты хочешь для начала отсосать? думаю, за такое время ты уже научился. первый минет был действительно ужасным, пфф..

срываясь на смешок, договаривает и только после этого, не дожидаясь, что ему хотя бы что-то ответят или проявят реакцию, склоняется к груди, которую успел обнажить, буквально разрывая плотные бинты на нижнем с характерным и в тот же момент противным треском. пару нежных, будоражующих поцелуев, сначала оставленных на выпирающих ребрах, а следом и на уж слишком чувствительной розоватой коже.

Осаму взволнованно вздыхает, крепко смыкая искусанные временем губы, пока его взгляд искал хоть какую-то надежду в действиях партнера, что все пройдет более-менее нежно. хотелось бы верить в это. не станет же чуя, как в прошлые разы, рвать чужую задницу в прямом, сукином, смысле?
проворный язык, словно занимался каждый день этим, проходился по соску, иногда затягивая его, посасывая и заставляя Дазая не только затрудненно дышать, но и произносить звуки, схожие с перекрытыми, тихими стонами, до которых, как надеется сам шатенчик, далеко.