Навсегда твоя

Тридцатая глава

Вы когда-нибудь видели, как ребёнок делает свои первые в жизни шаги? Аккуратно, неуверенно поглядывая на взрослых рядом, ища подстраховки. А потом искренне радуется, когда у него получается. Но если этому ребёнку двадцать один год и жизнь начинается практически с нуля, откуда брать эту самую поддержку? Рядом нет родителей, которые поймают в случае чего.

Учиться ходить, конечно, легче, чем учиться жить. Как передвигать правильно ногами, отрывать ступню от земли и переносить вес тела, тебе могут объяснить, но никто не расскажет, как правильно жить. Не потому, что жалко делиться такими секретами, а потому, что никто этого не знает. Каждый совершает какие-то поступки на своём пути, понятия не имея, а вообще туда ли он двигается. И что самое забавное, результат можно узнать только в самом конце, когда ничего уже не исправишь.

Первые две недели после того, как Пчёлкина забрала свою зачётную книжку из Ледового и окончательно ушла, её с периодичностью раз в три дня мучала бессонница. Сложно описать то чувство, которое испытывала девушка. Это было чем-то... новым. Она с удивлением обнаруживала, что может есть и пить всё, что захочет. Вечером первого дня Юля налила себе чай и аккуратно взяла печенье, положила рядом с чашкой. Потом ещё одно рядышком. Третье туда же. Это было так странно: знать, что на тебя не будут завтра орать за набранные сто грамм.

Витя сидел напротив и наблюдал за женой, как за диковинным зверем. Осмотрев три квадратика печенья и чашку с горячим напитком, Пчёлкина вздохнула, съела одно, запила чаем без сахара и ушла спать. Невозможно за один день искоренить то, что росло в тебе восемнадцать лет. Утром девушка отправилась на пробежку.

Юля почти каждый день проводила то с Олей, то с Тамарой. У Беловой беременность проходила уж как-то очень легко. Ни токсикоза практически не было, странных желаний, психов и истерик тоже не наблюдалось. Ольгу можно было показывать как рекламу для тех, кто боится заводить детей, мол, смотрите, как чудесно всё. Юля даже несколько раз задумалась, может и поговорить с Витей на тему ребёнка, раз уж она ушла из спорта.

С конца июня и до начала августа Пчёлкина была в Париже. Обставляла квартиру, ходила на выставки и в оперу, посетила все кабаре города. Юля стабильно раз в неделю просила мужа прилететь к ней, но то Космос улетел в Испанию, и Витя вырваться не может, то Саня в Америку собирается. Юлия злилась, но прекрасно понимала, что жаловаться ей не на что. Пчёлкин же пообещал вырваться в октябре и как минимум неделю провести вместе во французской столице.