Год и один день

22.

Лиса неподвижно стояла под палящим солнцем. Облачение воина, которое Чонгук запретил ей надевать, прилипало к влажному от пота телу, но в сердце она ощущала ледяной холод, который не могли прогнать ни жара, ни теплая шерсть.

Воздух был неподвижен — ни ветерка, ни шелеста листьев. Стояла неестественная тишина, не нарушаемая пением птиц и стрекотанием кузнечиков. Лиса знала, что это та самая зловещая тишина, которая падает на землю перед сильной грозой или великой битвой. Она нарочно распустила волосы, чтобы дед мог издали узнать ее. За ее спиной возвышался западный гребень, а впереди, на противоположной стороне глубокой лощины, стояли ее муж и отец.

Она прижала к груди сверток тряпья и почувствовала, что на ее плечо ободряюще легла рука Эдгара. Уэнтворд не догадается, что ноша, которую она будет держать на руках, не его правнук, пока не развернет сверток. Лиса проверила, на месте ли кинжал, спрятанный под нижней рубахой. Пальцы нащупали подарок отца, и Лиса ощутила странное успокоение, словно услышав слова поддержки. Она знала, что кинжал Манобан сегодня ей пригодится.

Лиса признавала, что план Эдгара — блестящий образец военного искусства, но в нем был существенный недостаток. По расчетам Эдгара, Лиса должна была прервать обмен в дальнем конце поля. Но в этом случае Чонгук и Энгус все равно оставались под угрозой. Все трое — Энгус, и Чонгук, и Лиса становились хорошей мишенью для лучников Уэнтворда. Если же довести обмен до конца, ее муж и отец достигнут позиций Эдгара и будут в безопасности. Она слишком любила мужа и отца, чтобы позволить им погибнуть. А поскольку для нее не было места рядом с ними, ее жизнь станет ее прощальным подарком. Глаза у нее защипало, она проглотила комок, застрявший в горле. Она не стала сообщать Эдгару, что внесла изменения в его план. Он сам все увидит.

Прозвучал сигнал к началу обмена. Лиса набрала в грудь побольше воздуха и двинулась вперед, сдерживая шаг. Тысячи мыслей вихрем проносились в ее голове. Странно было сознавать, что эта неспешная прогулка последняя в ее жизни. Перед ее мысленным взором вставали одно за другим лица тех, кого она любила, и тех, кто любил ее. Разве можно расставаться с людьми, которые так дороги сердцу? Судьба отпустила ей слишком короткий срок земной жизни, и теперь она сожалела о впустую потраченных мгновениях.

Прямо впереди навстречу ей бок о бок шагали Чонгук и отец. Их руки были связаны, лица искажены напряжением.
Как больно было видеть Чонгука и знать, что, может быть, именно этот его облик ее память унесет в могилу. Он был так мрачен. Несомненно, он верил, что Эдгар не согласится на обмен. Она поймала взгляд Чонгука и увидела в нем ледяную ярость. Ведь он привык повелевать и приказывать, и теперь его больше всего бесило собственное бессилие.