Когда закончится кровавый дождь...

Произведение

Глава I. Семя
Дом на окраине города. Мрачный, тёмный, под навесом тумана. Но живой. Всё сделано точно по руководству жены, как приказал муж. Его дорогая должна править всем, что только захочет. Из-под её руки рождаются шедевры, которые наполняют этот мир своими оттенками. Творение за творением, но женщина становится лишь угрюмее.

Её округлый живот словно мешает ей. Сидя за письменным столом, она бьет по нему ладонью, негодуя написанной строчкой. Рядом стоящая ассистентка отхватывает по щеке в попытке успокоить беременную.

«Как ты смеешь указывать мне, как я должна обращаться с моим произведением?!»

Глава II. Растение
Прекрасная одинокая девочка бродит по особняку. В окна, закрытые решёткой, пытается пробиться солнце, но у него не получается. Хрупкая детская рука сжимает плюшевое ухо зайца, когда она срывается на бег и выскакивает за порог. Тёплый воздух щекочет лицо, а лучи играются с её глазами. Раздаётся смех – резвый и яркий.

Он меняется на плач. Рука родной матери хватает чёрные волосы, затаскивая девочку обратно в дом. Она рыдает, просит отпустить, бьёт ножками о землю и пытается оторвать руку мамы от своих волос, бросая плюшевую игрушку за дверью.

Женщина отрешённо смотрит на ребёнка, продолжая тащить её.

Девочка никогда не забудет эти глаза – глаза человека, который ненавидит её.

«Моё произведение не должно показываться раньше времени, ты должна учиться писательскому мастерству прямо сейчас!».

Отворив комнату, где сидел без эмоциональный учитель, мать кинула дочь прямо на пол, хлопая дверью.

Луна освещает поникшее лицо ребенка. Она стоит на каменном балконе, слушая, как из соседнего окна разносятся голоса в беспристойных криках. Голоса родителей смешиваются с незнакомым женским голосом, который позже затихает будто песня маленькой птицы. Девочке страшно.

Рука нажала на дверную ручку. Кровавый пол, бездыханные тела и безумная мать. Её лицо украшает улыбка – бешенная и такая счастливая. Девочка сглатывает, когда резко сама оказывается на полу. Силуэт «родного человека» нависает над ней, словно убийца. Ребенок жмурится, не выдавая ни звука.

«Нельзя мешать маме работать, - хватая лицо дочери, женщина сжимает щёки, направляя взгляд на трупы. – Ты же знаешь, что меня нельзя злить. Папа это тоже понял, и просил тебя не плакать! – девочка не дышит, замечая мёртвое тело отца – единственного понимающего человека в этом заключении. – Дорогая, твои волосы спутались, давай расчешем все колтуны, ты должны быть красивой…».

Усадив ребенка прямо между телами перед зеркалом, женщина отложила нож, инкрустированный камнями и серебром, сменив его расчёской.

Прядь за прядью, длинные волосы едва касаются спины девочки, изогнутой от страха.

«Твои волосы… Как у меня. Ты моё лучшее творение, дорогая… Ты будешь моим отражением, моей копией…» - женский шёпот скрипом обрушивается на девочку.

Глава III. Плод
Переписывая в компьютер мамины строки, девушка смотрела сквозь экран. Она ничего не ощущала, не слышала, не чувствовала. Её тело заполнил страх – страх родной матери, что в очередной раз срывалась на помощницу. Девушка даже глазом не повела, только прекратила печатать. Дом превратился в морг.

Её тошнило от этого места, этого дома, этих волосы. Она была копией своей матери – без воли и свободы. Такая же красивая, тоже писатель. Но это всё она не выбирала. Она не имела право на свой голос, внешность и характер. До сих пор… только мама расчёсывает её волосы.

Ночь. Такая жуткая и убивающая. Скрипнула дверь подвала. Худощавые ноги содрогнулись, и девушка упала на ледяные камни. Помещение пропахло кровью, а стены были увешаны телами. В центре висели тело её отца и той женщины… из детства. Словно эпизод из детектива с плохим концом. Кое-как поднявшись, рука трогает чёрные волосы каждой жертвы.

Над каждым телом висела книга. Одна и та же.

«Произведение 1… 2… 3… 4… 5…» - она сбилась со счёту, дрожащей ладонью держа ключ матери от этой могилы.
Это был день нового абзаца.

Глава IV. Произведение
Гроза. Молнии разделяют небо на кусочки, жадно хватая самый большой. Пора. Надо ставить точку.

Ладонь провела один раз. Длинные волосы вмиг стали короткими, а рваный срез так и кричал об орудии тут ножа. Впервые она сделала то, что сама хотела. То, что окрасило её лицо улыбкой. Сумасшедшей улыбкой. Пред ней стояла молодая версия родного человека, который её ненавидит. Той же рукой она набрала полицию, направившись к матери.

Та, как всегда, была занята книгой. Книгой этой безвольной девушки, которая разрушит все её планы. Женщина не сразу заметила обрубленные волосы, а потом её лицо окрасила дикая паника.

«Что ты наделала?! Ты должна… должна была стать моим самым идеальным произведением!».

Женщина кричала, смахивая всё со стола. Толстая книга полетела к ногам девушки. Её лицо лишь психически улыбалось лицу матери. Девушка не помнит, как мать накинулась на неё, а она смеялась. Она не помнит, как выбежала к полиции, держась за двери и всё также смеясь. Это было чувство свободы, чувство её собственной жизни в пятнах крови.

Единственное, что она сказала матери в наручниках на прощание, это: «Я стала твоим худшим произведением, мама…» - к ногам женщины посыпались многочисленные пронумерованные книги.