13 ГЛАВА

897 44 3
                                    

*
— Может ты перестанешь лыбиться, как дебил? — сквозь шум в ушах до меня доносится недовольное бурчание Белого, и я понимаю, что опять ушел в себя, в мысли о ней.
— Не завидуй, — усмехаюсь, откидываюсь на спинку стула и продолжаю глупо улыбаться, пока препод, толковый, надо признать, мужик, старательно пытается донести до абсолютного большинства вполне себе простые, но, очевидно, не для всех, вещи.
По крайней мере я всегда считал, что алгоритмизация — это почти как два плюс два, база, которую ты просто не можешь не понимать, как оказалось — можешь. И глядя на Хасанова, который битый час пытается донести очевидные вещи до хлопающих глазами студентов, мне становится смешно и в тоже время грустно. Жалко мужика, у него уже испарина на лбу выступила и глаза бешенством налились, из последних сил держится.
И зачем только нужно было поступать на одну из самых сложных программ, если даже базу не тянешь. Мне пары дней хватило, чтобы понять — добрая половина группы здесь лишь потому, что конкурс небольшой и поступить было проще простого. На что надеялись только? На то, что ВУЗ не столичный и требования будут не столь высокими? Глупо.
— Никитина, вам настолько неинтересно? Или быть может вы все знаете?

Не сразу понимаю, что он прекратил объяснять тему и теперь обращается к девчонке, зачем-то севшей за первую парту и умудрившейся задремать. Соня, кажется, вроде староста даже. С ней мне как-то познакомиться не удалось, странная она, нелюдимая, затюканная какая-то.
— Нет, Заур Халилович, простите я…
— Спать, Никитина, нужно ночью, а не на паре.
— Я…
— Свободна.
— Что?
— Свободна говорю, можешь идти отсыпаться, раз ночью времени нет, пропуск отработаешь.
— Но я, вы не можете меня просто выгнать! — слишком громко возмущается Никитина, настолько, что даже я понимаю: зря, очень зря.
О Хасанове легенды ходят, лучше бы просто молча вышла, проблем бы меньше было.
— Девочка, я тебя и отчислить могу, свободна, я сказал!

Наблюдаю, как резко поднявшись на ноги, Соня начинает нервно закидывать вещи в рюкзак, после чего разворачивается и буркнув что-то себе под нос, что-то, что явно доносится до слуха Хасанова, судя по перекошенному от гнева лицу, выходит из аудитории, напоследок громко шарахнув дверью.
— Есть желающие последовать за Никитиной? — интересуется Хасанов, окидывая взглядом присутствующих.
Гробовая тишина вместо ответа явно его удовлетворяет, и он, как ни в чем не бывало, продолжает тему. А мне отчего-то становится жалко девчонку, явно ведь нарвалась на неприятности. И судя виду ее внешнему, она совсем не из гламурных цац, оказавшихся здесь благодаря обеспеченным родителями, и вряд ли у нее имеются хоть какие-то рычаги давления. Да и Хасанов не похож на того, кто станет прогибаться, вон, даже Белый молча информацию впитывает, пусть и не нужно ему это, а все равно язык в жопу засунул, даже подтрунивать перестал.
Следующие полчаса никто даже шевелиться лишний раз не решается, только разве что лекцию за Хасановым записывают, даже Белый строчит, и я, на удивление, тоже. Бывают люди с такой бешеной энергетикой и неоспоримым авторитетом, и каким бы до хрена гением ты ни был, а рядом с ними чувствуешь себя в дерьмо опущенным. Вот Хасанов из этой категории. И, если бы все мысли мои сейчас не были забиты Александровной, я бы, может, сейчас тоже от страха срался.
Все же есть в моем помешательстве плюсы, определенно есть.
Даже несмотря на то, что меня ломает дико от того, что ее не вижу, не чувствую, не трогаю. А хочется, до боли в яйцах хочется. Вообще не понимаю, откуда только силы в себе нашел отпустить ее после нашего маленького приключения в номере отеля. Просто понимал, что надо, что нельзя на нее давить, потому и отпустил, само собой, доставив домой в полной безопасности и проводив практически до самой двери. И с одной стороны вроде правильно все сделал, дал ей время осознать и отдохнуть перед предстоящим рабочим днем, а с другой чувствую себя идиотом последним, потому что мог ведь настоять, надавить, уговорить остаться и хрен с ней с работой, хрен с ним с универом.
И теперь сижу словно заведенный, на низком старте, потому что следующая пара ее, литература русская, ептить, любимый мой предмет. Сегодня я еще Александровну не видел, иначе набросился бы к чертовой матери, позабыв обо всем, утащил бы в темный угол и…
Нельзя, она не оценит, и тараканы ее правильные — тоже. Приходится терпеть, куда деваться.
— Слышь, Ромео, подъем, — снова Белый.
Моргаю, осматриваюсь вокруг, понимаю, что пара закончилась, пока я в облаках летал. Одногруппники один за другим покидают аудиторию, и только я один, как дебил последний, продолжаю просиживать зад.
— Ты бы хоть рожу попроще сделал, а то так и читается: я наконец-то ее трахнул.
— Лучше завали, — огрызаюсь.
Знаю, что он не со зла, просто выражаться корректно разучился в силу определенных обстоятельств, а все равно злюсь, потому что речь об Александровне и, черт возьми, я, наверное, окончательно умом тронулся, раз лучшему другу морду готов набить за один лишь косой взгляд и неверно сказанное слово.
— Ничего не было, — отмахиваюсь, бросаю в рюкзак тетрадь с ручкой, и не глядя на друга, шагаю на выход.
— Егор, — раздается за спиной, — Егор, да хорош, ладно прости, я перегнул.
— Перегнул, — соглашаюсь.
— Ну ты хоть продвинулся, или все буксуешь?
— А ты? — останавливаюсь резко, смотрю ему в глаза, намекая на нашу англичанку.
Прекрасно понимаю, что вляпался он точно также, вот прямо в первый день. И даже если сейчас отрицать станет, ничего не изменится.
— Понял, отвалил.
— То-то же.
— Ладно, ты иди, я сейчас.
— Ты куда? — интересуюсь, когда он внезапно разворачивается и идет в противоположную сторону.
— Отлить, мамочка, отлить, — орет на весь коридор и ржет.
— Ой, да пошел ты.

Запретная любовь ||18+Место, где живут истории. Откройте их для себя