Волейбол \ Истории

Кейшин Укай

ОСЕНЬ

Ты помнишь, как мы познакомились? Это было осенью прошлого года. Я шла домой, шёл дождь. Я была уже насквозь промокшая, поэтому никуда и не спешила. И вообще, я люблю дождь. Дождь – это всегда свежесть, это всегда что-то новое, это надежда. Я порой сама у себя спрашиваю – надежда на что? На перемены в жизни? Да, скорее всего, на перемены в жизни.

И тут – ты. Я сперва подумала, что мне это кажется. Такой высокий и бледный – ты скорее был похож на привидение, чем на обыкновенного человека. Вернее, на необыкновенного, как я позже поняла. Ты меня догнал и мы шли вместе. Мы молчали, помнишь?

Я и не понимала, зачем ты это делаешь. Вернее, зачем МЫ это делаем, ведь я и не пробовала отойти от тебя. Мы гуляли, наверное, час. Или может мне так показалось? Тем не менее, я решила, что пора и по домам. И только тогда ты тихо произнёс:

– Кейшин.

Это моё любимое имя. Или тогда оно ещё не было любимым? Я и не помню. Я так же тихо ответила:

– Ян.

И тогда твоё имя мне казалось спутником моему – Кейшин и Ян. Ты обещал позвонить. Я 3 дня ждала твоего звонка. Вот это уж я помню – долгие часы ожидания, страх, неизвестно откуда появившийся, что ты не позвонишь. Я не знала, кто ты, но я очень хотела, чтобы ты позвонил.

Когда мне надоела эта неизвестность, я задвинула подальше телефон, и принялась слушать Земфиру. «Больно бывает не только от боли». Да уж, действительно, не только от боли. Больно бывает и оттого, что ты не звонишь.

Я смутно помнила твоё лицо, но отчётливо видела перед собой твои руки и твои глаза. Они у тебя такие темные, и такие глубоки! Нет, не глубокие, они у тебя бездонные! Недаром я утонула в них при первом же взгляде на тебя. А руки, руки! С такими длинными пальцами. Я подумала, что ты гитарист, ну, или пианист. Или художник, в крайнем случае. Я сама тоже очень хотела научиться играть на гитаре и рисовать.

Ты позвонил. Я не помню, сколько и о чём мы разговаривали. Я помню только твой голос, твой божественный голос.

Мы встретились. Это было чудесно! Я немного стеснялась, но потом почувствовала, что с тобой могу не притворяться, могу сдёрнуть эту маску с лица, могу быть самой собой. Да, это действительно было так, ты не терпел лжи и притворства.

Я пыталась, я действительно старалась никогда при тебе не притворяться. Скорее всего, у меня это получилось. Мы довольно часто виделись, и я уже жить не могла без твоих глаз, без твоего голоса, такого ласкового, такого успокающего. Я не могла жить уже без тебя самого.