Слово Пацана Суворова

/5/

— Расскажи, — опустилась на диван рядом с братом девушка.

Владимир затянулся сигаретой и произнёс:

— Мы состоим в группировке, поэтому у нас есть клички.

Т/и задумалась. Она слышала, что Казань полна группировок, но не могла и подумать, что её брат будет в одной из них.

— А Марат тоже? — спросила она.

— Да, — ответил Владимир.

— А какая у него кличка?

— Адидас-младший.

— Оригинально, — усмехнулась Т/и.

— И это всё? А где же «ты что? Это же ужасно!» — спросил брат и посмотрел на сестру.

— Я что, нянька вам? Это ваша жизнь, — ответила девушка.

— Хочешь познакомиться с ребятами?

— А можно?

— Конечно. Ты же моя сестра, — запинаясь, произнёс Адидас.

— Хорошо, сейчас переоденусь, — сказала девушка и ушла в комнату.

— Давай, — сказал парень, глядя ей вслед.

С самого появления сестры он хотел относиться к ней холодно. Ему было противно, что отец изменял матери. Он хотел перенести свою ненависть на девушку. Но после того, как вчера она посреди ночи истошно закричала, после того, как ухватилась за его руку, как за спасительный прутик, он не мог на неё злиться. Каждый из них был по-своему сломлен, каждый был разбит. Но Владимира жутко беспокоило то, что он стал смотреть на неё не как на сестру.

Он понимал, что его мысли о ней порочны и противоестественны, но не мог этому противиться.

Когда вчера она ушла из дома, он почувствовал вину за слова, которые ей наговорил. Когда отец и мачеха вернулись домой, накинулись с расспросами, у парня не хватило сил признаться, что это он спровоцировал её уйти.

После того как Диля начала плакать, он, не дожидаясь просьбы, отправился за ней. Он видел, как мачеха привязалась к ней. Он любил Дилю за то, как она относилась к нему всё это время. В некотором смысле она была даже добрее, чем его собственная мать. Он смутно помнил все подробности, но кое-что отложилось в памяти маленького ребёнка. То, как мать начала употреблять наркотики, как устраивала вечные скандалы отцу, пару раз поднимала руку на сына.