Вика устало смотрит на Турбо в дверях собственной квартиры. После разговора с Кащеем ничего будто не изменилось. В её комнате всё ещё стоял гроб. Гроб. Дорогого красного дерева с искустно выполненной резкой крышкой. Он стоил целого состояния, но ей не позволили приложить к этому руку. С самого утра пацаны толпились неподалёку, ожидая, когда она даст отмашку ехать. А она не могла. Не могла на свет выйти. Не желала видеть жалость в глазах окоянных. Сейчас Валера в дверях был совершенно не кстати и она даже не пыталась делать вид, что слушает его сбивчивую речь.
- Иди, Валер. Дюже долго ждать не придётся. - Все на что её хватило. Вика едва не упала, пытаясь забиться в угол комнаты. Она сама не понимала почему
- Лёшка, а, Лёшка, помнишь же как мы на речку с папой ездили. У тебя ещё тогда маска для ныряния была и я тебе так завидовала. Мама меня никогда не пускала с тобой. Боялась потону, а ещё помнишь ты всегда гонял моих ухажёров? С самого детства. Мне так нравилось тебя злить. Это ведь я Ромку на выпускном танцевать заставила, а ты потом спасать меня бросился. Честь защищать. Эх, Лёшка. А как мама-то ругалась, когда ты шапку продал чтоб ей помаду купить. Помнишь? Были времена. - Вика замолчала, глядя мутными от слёз глазами в потолок. - Пойдём, Лёшка. Ребята нас уже дожидаются.
Вика стала переодеваться. Очень не кстати вспомнились слова Кащея и от них хотелось самой под землю зарыться.
Хотела быть, а не казаться? Нужно соответствовать. Да она хотела. И выбора не оставалось.
страшное в жизни человека - беспросветный мрак. Когда нет выбора и сил тоже нет. Теперь есть только цель. И есть Коще. Пусть и человек ужасен, но он позволял ей рыдать посреди ночи и не порицал за низкие желания. Сам из этой грязи состоял. Не ему винить было.
Когда Вика уже собралась спускаться вниз на лестничной площадке ей попалась тётя Катя. Соседка с третьего этажа, которая временами им помогала. Она скривилась и слелала шаг назад заметив одежду девушки.
- Я смотрю ты королевой ходишь, Вика. Шуба новая, платье атласное. Шлюхой панельной стала и о скорби задумалась? Вертихвостка ты и больше никто.
Слёзы, которые Вика очень старалась сдержать, едва не хлынули градом. Нужно терпеть. До ночи. До момента, когда полог темноты скроет все беды. Когда придёт Кирилл. Убаюкает в своих объятиях и она снова окажется в кольце удушающих объятий. Будто Вика снова маленькая девочка.
- Теть Кать, останьтесь. Он был бы рад вам.
- Да что теперь толку. С тобой и водиться тошно.
Больно. Ножом по живому. Вика молчит и пытается пропустить резкие слова. Она старается. Очень старается. Вика понимает как всё выглядит со стороны, но какая к черту разница если у неё большая не на кого опереться.
- А вы дамочка не о том печётесь. За языком следить научитесь, а не то устанут вас дома дожидаться. - Последний человек которого Вика ждала увидеть сейчас стоял за спиной женщины. Удивительное облегчение накрыло её. Она не одна.
- Развела бордель! А вы вообще кто?
- Жених её.
- Совсем ума лишилась. Ни бога, ни черта не боится.
- А бог мне боле не судья. Подле черта я и сама хожу.
Не уточняет. Понимает, что не у Христа за пазухой, а у черта за плечом, но именно он был здесь. Принимал её стенания.
Тётя Катя смотрит на девушку с едкой насмешкой и с громким хлопком двери исчезает в темноте подъезда. Кто-то всегда выкручивал там лампочки. Времена бедные и меры отчаянные.
- Давай, Победа. И нам пора. Пацаны заждались.
Кащей протягивает ей руку и она принимает её. Рвёт последние связи с прошлым. Так и выходят на свет рука об руку. Кащей на неё вновь права заявляет, а позади гроб брата несут. Бремя её тяжело, но пока она дышит ещё ничего не окончено.
