Цветной мир.

Глава 2.

Гарольд умылся в тазу, стоявшем в его личной ванне и посмотрел в зеркало. С того момента, как его начали одолевать кошмары он сильно похудел и осунулся, а его недосыпание становилось очевидно, стоило взглянуть на его огромные мешки под глазами, из-за которых его темные глаза казались черными. К двадцати пяти годам у него уже появились изрядные морщины на лбу, от раздумий и в уголках глаз, от постоянного смеха. А разве могло быть иначе, если ты вот уже как семь лет, совмещаешь должности королевского шута и тайного советника?*1

В комнате, на стуле, висел его наряд, полностью черный с правой стороны и ослепительно белый с левой. Эту гамму Гарольд выбрал сам, т.к. она прекрасно отображала двойственность его характера – беспощадность к врагам и легкость и теплоту с друзьями. Правда, друзей у него почти не было. В основном его окружали слуги, доносчики и небольшой личный отряд, для секретных операций на территориях «союзников».

Дорога до королевской спальни заняла больше времени, чем в его кошмаре, но это было связано не столько с тем, что сейчас он не несся сломя голову, а медленно шел, плавно покачивая своим колпаком, тех же цветов, что и костюм, сколько с необходимостью раскланиваться и перешучиваться с придворными, прогуливающимися по коридору в ожидании выхода короля.

«Где же вы все были семь лет назад, когда в этих залах и переходах с трудом можно было встретить живую душу? Сколько тогда было слуг у короля? Десять? Двадцать? И ни одной из этих наглых рож, налетевших словно коршуны, как только стало ясно, что Гарркария богатеет и приобретает все больше влияния на мировой арене, я тут не припомню.»

- Гарольд, а развеселите-ка Вы нас, каким-нибудь каламбуром?

Это Дю Жон. Жирный, холеный предок какого-то древнего рода, который, как он сам утверждает, приходился родней самому королю. Правда на эти слова мало кто обращал внимания, ведь для того, чтобы претендовать на власть, нужно обладать хоть каким-то подобием здравого мышления, которого у Дю Жона явно не наблюдалось.

«И теперь человек, лишь одетый как шут, должен веселить дурака, который им на самом деле является. Вот Вам и каламбур, господин Дю Жон, но боюсь, что Вы его не сможете оценить.»

- Кто пернатый и кривой, одноногий и хромой?

Поросячьи глазки Дю Жона засверкали в ожидании шутки, еще несколько придворных тоже начало активно прислушиваться.