Ты ещё маленькая

Глава 42

Т/и:

Я сгорала от стыда, когда мама набросилась с обвинениями и оскорблениями на Славу.

Какой нормальный парень станет серьезно относиться к девушке с такими родителями?

Я знакома с девчонками, у которых в семье есть пьяницы или наркоманы, вот они тоже стеснялись приводить домой друзей.

Провалиться бы сквозь землю!

Окно так и осталось приоткрытым, хотела проветрить комнату, но забыла закрыть.

Несмотря на то, что в палате немного прохладно, а я в одной пижаме, холода не чувствую.

Когда я услышала, что меня отчислили, испытала настоящий шок. В глазах потемнело, а тело охватила такая слабость, что я была бы рада провалиться в обморочную темноту. Пожив самостоятельно, я отчетливо понимала, что не хочу возвращаться к родителям. Тем более выслушивать упреки на ровном месте. Лучше устроюсь куда-нибудь работать и буду снимать жилье.

Я не ожидала, что Слава меня станет защищать при родителях, что сядет рядом и будет думать в этот момент о моем самочувствии. Стало не так страшно, хотя меня все еще трясло от нервного напряжения.

Ромулов, конечно, мощь. Мама при его появлении стушевалась, а когда он начал их отчитывать, не скрывая возмущения, отец точно задумался. Мама пыталась говорить, чтобы защититься, но Ромулов ее даже слушать не стал. И все это закончилось словами Копейкина.

О каком доме идет речь? Меня ведь прямо сегодня выгонят из общежития? Слава не может говорить о своем таунхаусе...

— Есть дом? Это где же? — мама скептически выгибает бровь. Не выдерживая взгляда Славы, пристально смотрит на меня.

Мне нечего ей сказать.

— Она живет со мной, — обрубает Слава. Я разрываю контакт с мамой и смотрю на парня, но он лишь сильнее сжимает мою руку, будто молча просит не вмешиваться.

— Живет? С тобой? — голос ее начинает набирать обороты. Сейчас начнут меня упрекать в аморальном поведении. Еще обзовут как-нибудь, а Копейкин и так держится с трудом в рамках вежливого общения, я это чувствую.

— Молодой человек... — подключается папа.
— Т/и только восемнадцать. У нее впереди учеба...

— Вы правы, — поднимаюсь на ноги. — Мне восемнадцать, и я сама могу теперь распоряжаться своей жизнью, — страшно было обрывать общение с родными, отказываться от дома, в котором выросла, но там так мало было счастливых мгновений, что я просто никогда не чувствовала себя там родной и любимой. — Я вам никогда не была нужна, — как бы больно ни было, я смогла это произнести вслух. Азамат и Слава все равно уже стали свидетелями некрасивой сцены.

— Т/и, что ты такое говоришь? — папа был реально расстроен. Он взглядом требовал от мамы что-нибудь сделать.

— Я говорю правду, пап. Не оправдав ваших надежд, я стала вам ярмом на шее.

— Это не так... — папа чувствовал себя неуютно, а мама все сильнее поджимала губы. Ей было неприятно, что этот разговор происходит при посторонних, но она сама его начала.

— Вы можете не переживать за свою дочь, — Слава поднялся следом, положил руки на мои плечи, несильно сжав их. — Она ни в чем не будет нуждаться, — я не видела его лица, но уверена, что он смотрел на отца. — Т/и под моей защитой, и я никому не позволю ее обидеть, — а вот сейчас он, наверное, смотрит на маму, потому что крылья ее носа стали раздуваться, словно парус на корабле.

— Виктор звонит, — отец, достав звонящую трубку из кармана, обращается к матери.
Принимает вызов. Я внимательно слежу за выражением его лица. Неужели дядя тоже в курсе того, что вчера со мной произошло?

— Мы сами узнали только утром, Вить... — сглатывая, произносит отец. — Она в больнице... Да, с ней сейчас все хорошо... — смотрит на меня папа, а в глазах слезы.

Наверное, дядя успел выяснить все подробности и теперь поделился ими с братом. Мне приятно, что дядя искренне обеспокоился моим самочувствием. Папа делится адресом клиники.

— Т/и, тебе сейчас нужно сделать кардиограмму и эхограмму, потом сходить на консультацию к кардиологу, — произносит Ромулов, как только отец заканчивает разговор. — Слава тебя проводит. А вы, будьте добры, покиньте клинику.

— А зачем к кардиологу? — спрашивает отец, но Азамат уже выходит из палаты. Я пожимаю плечами, когда взгляд папы останавливается на мне. — Виктор мне все рассказал, — отец смущен, а мне до сих пор за них стыдно.

— Пап, мне нужно идти. Поговорим об этом потом, — мне просто хотелось сбежать, чтобы не испытывать неловкости. Не нужны были теперь их понимание, сочувствие, раскаяние.

— Вас Наташа дома ждет, беспокоится, наверное, — не собиралась ерничать, но само как-то вышло. До сих пор обвинения сестры стояли в ушах.

— Т/и, нам надо поговорить...

— Поговорим, пап, — накидывая свитер на плечи. — Потом поговорим.

— Т/и, ты должна вернуться с нами домой, — не выдержав, мама вновь пытается настоять на своем. — Мы обо всем поговорим, обсудим...

— Когда Т/и захочет с вами обсудить свою жизнь, мы пригласим вас к себе в гости, — встревает Слава, жестким тоном ставит всех на место. — А теперь попробуйте подумать о ней, а не о себе, — берет меня за руку и ведет к двери. — До свидания...