Наследники Джордано

Дневник Сибил. Глава 11. Путь по Звездам

Особенностью живого ума является то, что ему нужно лишь немного увидеть и услышать для того, чтобы он мог потом долго размышлять и многое понять.

Джордано Бруно

Вы думаете, я не похожа на ту, кто ведет личный дневник? Оно и понятно – я никогда их не вела. Но вчера кое-что произошло, и я решила разобраться, как оказалась в этой точке. Начать лучше с самого начала – с моего падения со Звезд.

Прошлое.

В далеком детстве я сорвалась с горы. Я очень долго падала, катилась и, приземляясь, больно ударилась головой. У меня даже шрам на затылке остался. Я лежала среди веток, прошлогодних листьев и камней и, боясь шевельнуться, смотрела на небо. Я не знаю, сколько часов я так пролежала прежде, чем поняла, что уже наступила ночь. Тогда я впервые увидела Звезды, по-настоящему увидела, я имею в виду. Я лежала там одна, даже комар не пролетал, и смотрела на Звезды. А Они смотрели на меня. И тогда я впервые услышала Их голоса. Сначала это было перешептывание: Они еще не знали меня и не знали, можно ли при мне говорить. Но я не шелохнулась, дыхание было замедленным и тихим. И тогда Они решились открыться мне. Они рассказали всё, что Им было известно, а это не мало. Поведали мне о том, что с высоты Им видно всё: каждую точку на Земле, каждого человека и животное.

Я забралась тогда на гору, чтобы увидеть больше, чем мне позволяли. Но – говорила мне мать – когда слишком высоко забираешься, то обязательно упадешь и очень больно ударишься. Родители посчитали, что они и гора тогда преподали мне хороший урок: оставайся там, где тебе указали на твое место, там, где до тебя уже были твои предки. Но, к счастью, я не поняла этот урок. На следующий день я забралась еще выше и удержалась. Стоя на самой высокой точке, которую я могла осилить будучи еще очень маленькой, я дотянулась до Звезд.

Когда родители узнали, что я снова была на горе, они сделали единственный вывод, на который у них хватило смелости: они решили, что я дура. Ну не могла в их понимании умная и здоровая девочка лезть в гору, когда ей было сказано сидеть дома. Не могла умная и здоровая девочка ослушаться родителей – где такое видано. Вот они и решили, что тогда, когда я ударилась головой, я лишилась части рассудка. Им так проще было думать.

Сначала мне удавалось убегать из дома, чтобы бродить в одиночестве на свободе и слушать Звезды. Но когда мне было двенадцать-тринадцать лет, мать заболела, и мне пришлось отказаться от свободы и от Звезд. Я выполняла всю работу по дому, я была сиделкой матери, нянькой младшим сестрам и братьям. Я была «опорой» отцу. Тогда он стал смотреть на меня как на человека и возможно на минуту подумал, что я всё же не сумасшедшая.