Первые D/J

12 глава

— Даня… — тело простреливает от волны чувственной дрожи, которую посылают губы Милохина, касаясь моей кожи. — А-а-ах-х-х… — я цепляюсь пальцами за простыни, терзая губы зубами, вгоняя их в припухшую от поцелуев плоть, и зажмуриваюсь, не справляясь с ощущениями.

Его горячие пальцы скользят по ногам, плавно перемещаются от икр к бёдрам. Исследуют внешнюю сторону и вдруг вторгаются на запретную территорию.

Нежная кожа откликается на невесомые прикосновения Дани, когда его руки приближаются к промежности.

Внутренняя часть бедра покрывается мурашками. Мышцы содрогаются, будто я бегала несколько километров без отдыха.

Распахиваю глаза и тут же попадаю в голубой омут напротив.

Даня смотрит на меня, не моргая. С грацией хищника движется вперёд, не забывая по пути оставлять метки на моем теле.

Целует каждый сантиметр кожи, задирает футболку, припадает губами к открывшейся полоске плоти, сдвигая пальцами ластовицу трусиков, и меня ударяет электрическим разрядом, не иначе. Вся напрягаюсь, давлю на его плечи руками.

— Даня, нет! — дыхания не хватает. Сиплю. Упираюсь, не позволяя ему сделать этот процесс необратимым. К горлу подкатывает ком. Неприятный. Будто в гортани бьётся сердце. Кислород в лёгких заканчивается, а Милохин улыбается. Снова целует низ моего живота и убивает жадным взглядом. Меня уже откровенно трясёт от нашей близости. — Я ещё ни разу. Слышишь?! Ни разу.

— Я знаю, — нахально поднимает уголки губ, пальцы живут своей жизнью, надавливая на трусики, — будем исправлять.

— Чёрт! — именно с таким кличем я просыпаюсь.

Принимаю сидячее положение на кровати. Чувствую бешенный стук собственного сердца, провожу руками по лицу, телу, убеждаюсь, что мне просто приснился сон, и откидываюсь на подушки с шумным выдохом.

От стыда горят щёки. Тело и вовсе меня не слушается. Низ живота тянет. Между ног пульсирует, будто Милохин и правда меня там трогал и доводил до исступления нежными ласками.

Хочется волком выть от бессилия, ведь Даня и здесь побеждает! Вторгается в мои сны! Не хочет выбираться из головы! И всё, что я могу, стонать от слабости перед ним.

Я удивлена, что вчера вечером он ушёл, не надавил на меня, оставил наедине с вкусными эклерами и жалящими, как пчёлы, мыслями.