The moonlight. (Wolf) [ЗАВЕРШЕН]

День четвертый.

   Просыпаться не хотелось совсем. Уже было утро. Или день. Я посмотрела на часы: полдвенадцатого. Дома не было ни Ари, ни папы. Они знали, что в этот день меня лучше не трогать.
    Я медленно встала и побрела в ванную. Холодной водой я пыталась смыть все грустные мысли. Не помогло. Я зашла в нашу комнату и достала с верхней полки большую коробку. Я села на кровать и открыла ее. Там были фотографии. Некоторые очень старые, некоторые сделанные два года – год назад. Я достала одну из них. На ней была моя мама. Она смеялась, видя, как Ари пытается встать на ноги. Ари тогда было два года. Горько улыбнувшись, я взяла другую фотографию. На ней были мама и я. Фотография относительно новая. Тогда я поступила в Педагогический Университет на факультет психологии. Мы были счастливы тогда. К глазам подступили слезы. «Почему?» крутился вопрос в голове.
    Просматривая другую фотографию, где была мама в парке под дубом, я уже рыдала в полный голос, захлебываясь собственными слезами. Я убрала коробку в сторону, и, поднявшись, начала переодеваться. Я достала черные джинсы и джемпер, что подарила мама, когда мне исполнилось семнадцать. Выключив телефон, я вышла из дома. В голове отрывками всплывали воспоминания, невидящими глазами я побрела по тротуару. Я зашла в ближайший цветочный магазин и купила белые орхидеи, как она любила. Поймав такси, я поехала туда, где она была теперь.
    Здесь было много разных камней с именами. Некоторые были очень старые, некоторые имели недавние даты. Я направилась вглубь некрополи. Там была она. Улыбающаяся мамочка. Сияющие глаза, мягкая улыбка…  стояли годы 1975-2013гг.
   Я поклонилась ей и поставила букет.
- Как ты любишь, - тихо сказала я, и, улыбнувшись сквозь слезы, присела рядом.
- Не плачь, Чони, ты же сильная, - прошелестело в ушах, и теплый ветерок окутал меня.
- Мамочка… - прошептала я.
- Мое солнышко, все хорошо, - успокоил меня голос.
- Я скучаю… - я вытерла слезы.
- Ах, доченька, - я будто почувствовала прикосновение теплой руки.
    На глаза снова навернулись слезы.
- Чони, ты сильная, ты выдержишь, - снова сказал голос.
- Нет… боюсь, что нет… - я покачала головой.
- Доверься мне, мое солнышко, все будет хорошо, - голос испарился и холод снова обволок меня с головы до ног.
- Стой! Не уходи! – закричала я, но вокруг царила давящая тишина.
   Встать не было никаких сил и я так и осталась сидеть среди могил, уставившись туда, где теперь была она. В тело будто влили свинца, что ни двинуться, ни пошевелиться. Не хотелось ни кричать, ни говорить, словно в горло засыпали шершавого песка. Внутри было пусто, а обжигающие слёзы так и катились по щекам, оставляя после себя мокрые дорожки, остужаемые холодным октябрьским ветерком. Сколько я так просидела – сама не знаю. Уже начинало темнеть.
- Те, кто ушел, всегда живы в наших сердцах, - сказал кто-то.
    Я повернула голову. Не было ни страха, ни злости. Лишь тяжелая боль и глухая печаль, разливающиеся вместе с кровью по венам. Надо мной стоял какой-то парень, примерно моего возраста, возможно чуть старше. Он присел рядом со мной, и пригляделся к фотографии.  Вблизи я лучше рассмотрела его черты: карамельного цвета волосы, черные, как агаты, глаза, прямой нос, четко выраженные скулы… он был достаточно привлекателен… даже очень…
- Она была очень красивая, - тихо сказал он.
  Я кивнула и снова глаза наполнились слезами.
- Вы плачете? – спросил он, вглядываясь в моё лицо с немного недоуменным взором.
  Я отвернулась.
- Не плачьте, вам это не идет, - улыбнулся он и добавил: - Идемте, уже темнеет, лучше не оставаться здесь.
    Я поднялась с места. Ноги были ватными, и я сомневалась, что долго смогу идти. Этот парень... в нем было что-то, что вселяло доверие и что-то теплое, что, казалось, все снега в сердце растают и там опять распустятся цветочки.
- Идемте, - парень протянул свою руку, и я, опершись об нее, пошла по узкой тропинке.
   Черноглазый усадил меня в свою машину и мы поехали куда-то.
- Думаю, нам обоим надо немного развеяться, - сказал он, на что я промолчала.
    Это не было полным его игнорированием, нет. Мне просто хотелось помолчать и, думаю, этот парень понимал это. Больше он во время пути не задавал никаких вопросов, лишь продолжая вести машину. Я смотрела на проплывающий за окном город, а в голове не было абсолютно никаких мыслей. Тоже пусто...
    Через некоторое время мы приехали в какое-то небольшое заведение, чем-то похожую на закусочную. Парень вышел из машины и я тоже последовала его примеру.
- Не волнуйтесь, я вам не сделаю ничего плохого, - сказал он.
    Мы зашли внутрь и сели за один из свободных столиков.
- Принесите нам чего-нибудь покрепче, - сказал черноглазый подошедшему официанту.
- Почему ты так добр ко мне? – без всякой заинтересованности, наконец, спросила я, отстаненно смотря в окно.
- Нас связывает одинаковая боль – утрата близких, - горько усмехнулся парень.
   Официант принес несколько бутылок соджу и две рюмки.
- И что у тебя случилось? – с чуть охрипшим голосом спросила я.
- Сначала давай возьмем понемногу, - сказал парень, налив в рюмки соджу.
Он залпом осушил рюмку.Немного помедлив, я сделала то же самое.
- У меня была сестренка… ей было пять лет… в тот день мы пошли играть с ней на детскую площадку, - начал свой рассказ мой друг по несчастью. – Я сидел на турнике, а Га Со играла в песочнице…  Какой-то водитель был сильно пьян и он вылетел с проезжей части на детскую площадку… я не смог ей помочь… это произошло три года назад в этот же день, а боль и вина так и не оставляют меня... я вижу ее каждую ночь во сне... - одинокая слеза скатилась по его щеке, и черноглазый задумчиво осушил вторую рюмку.
  Я вздохнула:
- Жизнь ужасно несправедлива… - и тоже выпила еще немного соджу.
- Скажи, а что случилось у тебя? Ведь та женщина на фотографии… - начал парень.
- Моя мама, - закончила я.
- Мне жаль, - сказал черноглазый.
- Мне тоже, - ответила я, и слезы вновь полились ручьем.