Глава 5. Злополучие

15 7 9
                                    

Вездесущая кровь была всюду. Она хлестала из ран, омывала тающий под ней белоснежный снег, окропляла своими каплями всю трепещущую в страданиях Оделию и застилала пеленой ее глаза.

Она чувствовала что вот-вот и тронется рассудком от непрекращающейся муки. Дрожащие ноги подгибались не в силах выдержать пытку, слезы жгли обветренные вьюгой щеки, рот исказился в чудовищном истошном крике, который шел не из горла, а из самого, переполненного болью, нутра.

Оделия сжималась в страхе перед тем, что следующий удар станет для нее последним. Она неистово дергалась, задыхалась в попытке заставить себя вернуть контроль, возыметь власть над своим ничтожеством. Однако все попытки были тщетны, одинокая и сокрушенная, послушница терзала себя сама лишь больше, убеждаясь в том, сколь она на самом деле слаба.

— Открой глаза, златовласка. — шепот раздался у самого ее уха. На периферии зрения, Оделия и раньше видела знакомый силуэт, но поднять голову, чтобы увидеть в его взоре жалость, не хотела. — Я с тобой, слышишь меня, я буду с тобой. — Слова заточенным кинжалом пронзали ее сомнения и нежелание верить.

В момент когда плеть вновь хлестким ударом сбила ее с ног и волна боли пронзила все ее тело, Форрест сжал ее безвольную руку в своей, теплота прикосновения помогла ей быстрее прийти в чувства.

— Ты выдержишь, Оделия, ты все выдержишь. — Его отчетливое произношение, уверенность и непоколебимость, надежное сжатие пальцев мягкой ладонью и... Оделия приоткрыла глаза. Лицо Форреста искажала та же агония, будто он испытывал тоже самое, что и она, более того разделял ее вместе с ней всецело и полностью. — Не ради кого-то другого, а ради себя. — Его губы осветила громкая, хоть и крошечная улыбка и Оделия тоже выдохнула свою сквозь слезы, отчаянно сжимая его ладонь в ответ.

Послушницы должны были быть кроткими и тихими, им нельзя было ни проявлять эмоций, ни делать что-то в угоду себе. Однако посвящать кому-то свою жизнь, даже столь великому и ужасному, как пантеону богов преисподни, никогда не было выходом. Скоротечность времени не позволяла принести достаточную их кошмара жертву, а проживать отведенное девушкам время столь жалким образом было большим надругательством над другими богами, благосклонными к простому люду Подлунья.

Но Оделия больше не испытывала ни капли желания прислушиваться, а главное исполнять волю богов, проецируемую монахинями в таком ключе. После всего того, на что Форрест открыл ей глаза, она не имела к ним ни крохи доверия. Ее благополучие, свобода и право выбора отныне были лишь в ее руках, и уж никак не принадлежали старухам, возомнившим себя посланниками божественной воли.

Отданная лику мракаМесто, где живут истории. Откройте их для себя