мой крик

шестая неделя

Интересно, насколько сильно меня сейчас ненавидит Кира? Насколько сильно она во мне разочаровалась? Не хочу, чтоб она на меня смотрела. Не хочу делать ей больно. В голове обдумываю все варианты спасения, и когда Крис практически целует меня, испуганно шепчу, что отказываюсь, но получаю удар по лицу. Её кулак задевает десну, которая сразу опухает. Вижу, что она снова замахивается и вскрикиваю:
— Я добуду тебе телефон! — замечаю как замирает её взгляд, безусловно, это то, чего она не ожидала, но то, чего она безумно хотела.
— У тебя будет время до завтрашнего утра. — с недовольным лицом она покидает спальню, оставляя меня с Кирой.
— Взятку давать пошла. — отвернулась я, боясь реакции Медведевой, но она лишь обняла меня сзади.
— Никогда не спи с ней, даже если на кону будет моя жизнь. Я предпочту сдохнуть.
— Знаю, прости, иногда мне так часто говорят, что я шлюха, что невольно верить начинаешь.
— Это не так, нас здесь учат как раз не слушать никого, опять становишься жертвой гамзлайтинга?
— А ты уверена, что это так произносится? — невольно улыбаюсь.
— Да хуй его знает. Суть ты поняла, — она села рядом и тяжело вздохнула — а как ты ваще будешь телефон-то пиздить? У кого?
Я и сама не знала. Мой мозг понимал, что надавив именно на её желание поговорить с Мишель, я выживу. Жаль, что основные действия он не продумывал так легко.
Но времени у меня не было, ведь наказание от Крис за невыполнение её требования явно будет ужасным. Сначала была мысль аккуратно пробраться к кому-то в комнату, но первый же охранник зашёл максимально не вовремя и, дав мне подзатыльник, грубо выкинул как какого-то помойного кота. Все работники понимают, что мы будем пытаться добыть средства связи, поэтому всё это прячут и следят, но ведь есть же какой-то выход. Жаль, что придумать его я не могу.
Никого не выгнали, что было логично, ведь Крис ушла договариваться. В каком-то плане я завидую этому всемогуществу, было бы классно откупиться от них деньгами.
Два часа ночи. Выдыхаю и аккуратно встаю, выходя из спальни. За всё время пришлось выучить расположение скрытых камер, ведь под ними я чувствовала себя в безопасности. Прохожу длинный коридор и останавливаюсь у комнаты организатора, чёрт, руки вспотели. Свет выключен, значит, можно заходить. В глубине этой комнаты, погруженной во тьму, стоит стол. В одном из ящиков наши телефоны. Усложнял ситуацию спящий организатор и скрипучий пол. С каждым шагом сердце останавливалось и сжималось. Останавливаюсь в метре от ящиков, и мизинцем аккуратно открываю первый, ощупываю, не то, второй, тоже ничего, третий, бинго. Достаю самый дальний, дабы пропажу было тяжелее заметить.
Закрыв дверь нашей спальни я выдохнула, усевшись на пол. Ноги были ватными, тело дрожало. Какой же я трус.
Ждать утра не было желания, бужу Крис и сую телефон, собираясь уйти спать, но она останавливает меня, уводя в ванну.
— Щас побазарю и вернёшь его, мне проблемы нахуй не нужны.
Слушать весь этот сопливый разговор мне не хотелось от слова совсем, но если бы мне ещё давали выбор. Захарова металась по ванне, ожидая когда на другом конце поднимут трубку. Услышав голос Мишель, она замерла.
— Привет, моё солнышко, — приглушённым голосом шептала Крис, начиная плакать — как ты там? Прошу, не пей и не твори глупостей. Вот вернусь и всё у нас будет хорошо, верно же? — впервые я видела её такой мягкой и ранимой. Чтоб Захарова плакала вот так? Называла кого-то солнышком? — Нет, жива эта мышь, не боись, я ж знаю, что мне не простят такую потерю. Да я по-маленьку. — Крис вдруг посмотрела на меня и победоносно улыбнулась — И я тебя люблю, котёночек. — Она насмехалась над тем, что я слышу это, что по итогу выбрали не меня. Не сводя глаз и немного краснея, Захарова продолжала и продолжала — очень сильно люблю, прости, что причиняла боль, я ради тебя исправиться готова. — да, звучит глупо, но она говорила это так искренне, что казалось, слова были адресованы мне, правда, ещё немного, и я бы сама начала с ней разговаривать. Голос её становился всё печальнее и печальнее — я знаю, что нужно держаться, верно, хуй отпустят, но я держусь тут, правда. Без тебя так тяжело. Да тут лицeмерие одно, я ебала, я ломаюсь с каждым испытанием, котёнок. — долгая пауза и трясущимися руками Крис убирает телефон, начиная рыдать — Да, пока-пока.
— Она сонная просто была. — сажусь рядом с Захаровой, зажимающейся в углу — Вот и не сказала много, или же просто волновалась, что тебя заметят.
— Захлопнись! — сжимала она голову — Всё из-за тебя. На! — бросок телефона в мою сторону — отнеси обратно.
— Окей, но отметь, я лицемерно бы не стала тебе помогать, а значит, я единственная возможность глотнуть сейчас воздуха.
— Да сдался мне твой глоток сраный. Если бы не ты.
— Расскажи. — снова подползаю к ней — Что бы тогда было?
— Мне было бы в тыщу раз легче, да только ты все испортила нахуй.
— Это можно исправить?
— Нет, в этом вся сраная проблема, я не смогу это исправить, ты не сможешь это исправить, никто. Пока ты не сдохнешь или не свалишь нахуй, а мы обе знаем, что произойдет это не скоро.
— Верно. Я не буду сбегать отсюда. Поотpавляю тебе ещё жизнь. — Замечаю как Крис сжимает мою руку.
— Я буду ненавидеть тебя завтра, а сейчас просто сиди тут и пизди заумные фразочки, мне необходимо прожить эту сраную ночь.
Так, в принципе, мы и сделали, я говорила о всякой всячине, она слушала. Молчала, иногда выдавая оскорбления, но слушала. Такой разговор и эмоциональная разгрузка пошла мне на пользу, словно меня запустили в клетку к хищнику, но вместо расправы он решил поиграть с едой.
Вернув телефон в начале четвертого часа утра, я улеглась на кровать, провалившись в сон.
Новая неделя.
Помню, как после разговора с психологом на заброшенной многоэтажки долго смотрела на Киру. Как её не обидеть? Как не причинить ей боль, которую приносили мне? Редакторы, предполагая, что её взаимодействие с Крис выйдет волной обсуждения и шипперства, будь оно неладно. Но смотря как они стоят перед камерами вместе, как обнимаются. Невольно сжимаются кулаки и появляется понимание почему Кира держала кого-то взаперти. Не касайся её, не разговаривай с ней, подойди ко мне, почему ты стоишь с ней? Мысли скручивались в один болезненный круговорот ревности, но вспоминая слова Медведевой о том, что она старается исправиться понимаю, что нельзя уподобляться, раз главный абьюзер тут и то пытается.
— Я сделаю всё, — тихо шепчу я, смотря вслед Кире — дабы ты была счастлива и под защитой.
Потом психология, мне запомнился момент разговора с Лерой. Она была той, кто постоянно держал меня во время издевательств, говоря, что её комфорт ей важнее попытки противостоять толпе. Даже при учителе она показывала, что даже не проникалась моей проблемой. Досадно, но это даёт мне некий бонус в глазах Лукиной, мол я всё ещё жертва в этой толпе.
Не спорю, её обидело то, что я назвала её эгоистом, но с другой стороны, по иному выразиться я не могла. Проходить полосу с препятствиями, когда рядом она, было ужасно некомфортно, но приходилось переходить через себя.
Кира заобщалась с Пчёлкой, которая даже извинилась передо мной за всё, что было.
— Я не буду говорить всю правду, но правда хочу извиниться, тут все мы пешки так или иначе.
— И чьи же?
— Мне не говорят, — она задумчиво подняла голову — что странно. Такое ощущение, что загнобить тебя хочет кто-то, кто мастер в прятках. Что же ты такого натворила?
— Родилась. — пнула меня по спине подошедшая Крис — Кир, идём покурим.
Медведевой я запретила ругаться с Крис, опасаясь, что и она станет игрушкой в их руках, поэтому она послушно последовала за ней. Мне было намного спокойнее в каком-то плане, что Кира в некой безопасности, пусть и эта детская ревность сжигала меня изнутри. Но самое главное, чтоб у неё всё было хорошо, тогда у меня будут силы бороться.
Но жизнь посчитала, что так неинтересно. На следующей же вечеринке Кира ни в какую не хотела сидеть с Крис рядом, что разозлило Захарову. И вот мы в спальне, и меня уже снова хотят избить, считая, что я настроила Медведеву против остальных.
— Лер, — рычит Крис — свяжи её.
Но она продолжает сидеть, опустив взгляд, выполнять приказ отказывается и Пчёлка. От этого на пару секунд становится чуть теплее на душе, меня по чуть-чуть, да и воспринимают не как кусок мяса. Но когда я посмотрела на Крис, то вся радость пропала в секунду. Она пожирала меня взглядом, она была готова разорвать меня на маленькие кусочки.
В этот момент Кира совершила фатальную ошибку: кинулась на Крис, крича, чтобы я убегала. Захарова сразу же ударила ей по солнечному сплетению и заломав её руки, приказала Юле и Насте держать меня.
— Я смотрю у нас много развелось ссыкунов. Ничего, я всем вам урок преподам. Амина, подними Медведеву.
С ужасом я смотрю, как Крис наносит удар за ударом по её животу. С губ срывается крик «избей меня», но меня игнорируют. На крики прибегает охрана, которую останавливает Настя, сжав моё горло и повернув голову так, что я почувствовала ужасную боль в шее. Если кто-то из охраны сделает шаг — мне сломают её. Заперев моё единственное спасение в другой комнате и наставив перед дверью огромную преграду, они вернулись к Кире, которая лежала скорчившись от боли на полу.
— Кир, — села напротив неё Захарова — к ноге.
Реакции не последовало, поэтому выругавшись, она приказала унести Медведеву в подвал. Сердце ёкнуло. Я сразу поняла для чего. Сразу вспомнила, что со мной сделали там и тело задрожало. Мои попытки вырваться пресекались на корню. Страшно. Мне было очень страшно. Крики, чтобы они перестали хватать Киру и стараться вывести из комнаты, раздавались по всей спальне, меня не волновало, что я сорву голос. Я видела как Кира испуганно закрывает голову, когда её бьют. Видя эту беспомощность перед толпой, я кричала сильнее. Пожалуйста, не трогайте её, издевайтесь надо мной, можете даже убить, но не причиняйте боль ей. Крис злили мои крики, поэтому было принято решение приковать меня к батарее в ванной. Я проклинала эти наручники, проклинала этот розыгрыш над Пчёлкой, ради которого редакторы дали их нам. Когда Лера направилась к выходу из ванны, я рванула, снова крича, чтоб Киру отпустили. Запястье обожгло, метал держал меня, не позволяя догнать и спасти её. Кто же она мне? Опустив голову и замерев на месте так, чтоб лицо, полное слёз, скрывали волосы, я анализировала чувства.
— Люблю, — сорвалось с сухих губ — люблю её.
Я обещала, обещала защищать её, но сейчас ничем не смогу помочь, ведь какой бы подготовленной я не была — сталь не сломать. Прикусываю губу и всхлипываю, мне так больно от одного осознания своей беспомощности.
— На! — перед выходом говорит Лера, кидая ключ от наручников на пол — всё же, я не настолько эгоистична. — быстро закрывает дверь.
Ногой подтягиваю ключ к себе и трясущимися руками отковываю себя. Что делать? Их там слишком много, я повторю историю Киры, которую точно также скрутили, когда она вбежала. Страшно. Как же мне страшно. От паники начинаю задыхаться, падая на пол. Я старалась уберечь Киру от всех ненастий этого социума, но сейчас она в лапах этих животных. Каждая секунда на счету, нужно прийти в себя, но дрожь становится лишь сильнее. Думать. Нужно думать как обойти их, раз силой мне не справиться. Кулаки сжимаются, почему все так. Почему они так поступают? Почему они бьют толпой? Я злюсь? Злюсь, ведь они трогают моё? А моя ли она? Моя. Она моя.
Открываю окно и выбираюсь на улицу, осматриваясь, захожу в дом и спускаюсь в подвал, дверь которого осталась открытой.
— Ничего не бояться!
Выдыхаю, нет, я не повторю ошибки Киры и смогу спасти её. Адреналин, пульсирующие виски, толкаю дверь и оглядываюсь. В миг земля покидает ноги, я проваливаюсь на дно. Я не успела...