Страсти — это единственные ораторы, доводы которых всегда убедительны.
Франсуа́ де Ларошфуко́
Лицо обдувал морской ветер, доносившийся с Пусанского пролива. Взгляд упал на корабли, подготовленные к отправке, но пустовавшие без моряков. Здесь только спокойствие и мои мысли: думала я так, пока не увидела черную фигуру, сидевшую на причале.
Медленно пройдясь по деревянному пирсу, я села рядом, устремив взор к водным просторам. Сегодня незнакомец, преследующий меня во снах, не такой, как обычно: опечаленный. Хотя я не видела его лица, чувствовала. Он накрыл мою руку своей, поглаживая костяшки пальцев — за тёмным одеянием скрывалась человеческая сущность, об этом свидетельствовало тепло тела. В груди, почему-то, стало очень тяжело, словно лёгкие превратились в груду камней.
— Я больше не приду. — Сказал он, не поворачиваясь, своим привычным монотонным голосом.
— Кто ты вообще такой? Раз больше не придёшь, могу я узнать правду?
Его странствия в моих снах стали привычными. И прощаться, почему-то, было очень грустно.
Фантом выдержал паузу, но я знала, он улыбнулся.
— Мы ведь уже встретились.
Он взялся за края своего капюшона, порываясь снять его, но не успел. Я открыла глаза и увидела Хёнджина, склонившегося ко мне, что тут же вызвало волну недоумения.
— Ты что делаешь? — резко выдала я.
— Укрыть хотел, ты дрожала во сне.
Опустила взгляд и действительно — Хван держал край одеяла, которым накрыл меня минуту назад, и тут же вернулся обратно на свою подушку. Тем временем мой плед, который я скинула с себя ещё ночью, валялся на полу.
— Спасибо... — Немного неловко ответила я. — Давно ты проснулся?
— Вот только... — Он почесал затылок, оглядывая комнату, хотя делал это ещё вчера — ничего не помнит, наверное.
Я достала из под подушки телефон, взглянула на время, и сон как рукой смахнуло.
— Хёнджин, лекция через полчаса... Мы успеем доехать?
Но мужчина даже не удивился. Лишь скривился от недовольства, больной головы и сонного состояния.
