Ik will je (Я тебя хочу)

Двадцать шестая

Две тысячи двадцатый год
Весна

— Ты чего такая нервная, Бренди? — Йост, развалившись на диване в нашем офисе, следит за тем, как я хожу туда-сюда по маленькой комнатке. Я то нервно подхожу к открытому окну, вдыхая полной грудью воздух, то отхожу обратно к дивану, кидая взгляды на светловолосого.

Быть менеджером артиста — сложно. Быть менеджером артиста, к которому я испытываю чувства — еще сложнее. Быть менеджером артиста, к которому я испытываю чувства и который об этом знает — ужас. Клейн, как и ожидалось, эту тему больше не поднимал. Ни разу. Ни при каких обстоятельствах. Он сделал все, о чем я просила. Больше не был замечен с девушками при мне. Больше никого не приводил в наш офис. Больше не заставлял меня страдать.

Не знаю, сделал он это потому, что испугался потерять меня как менеджера, или по какой-то другой причине, но я об этом задумываться не хотела. Даже никакого напряжения я не чувствовала между нами. Нет, я все еще обижалась на него. Перед моими глазами все еще стояла та картина, но жить с ней было гораздо проще, если разбирать все эти ситуации с психологом, к которому я продолжаю иногда приходить.

Андрис быстро расположил меня к себе. Я охотно доверяла ему, рассказывала о своих проблемах, а он помогал мне посмотреть на всё это с другой стороны. В какие-то моменты мужчина помогал мне раскрыть свои чувства, о которых я просто не привыкла говорить. В какие-то моменты объяснял поведение Йоста, о котором хоть и не часто, но мы тоже говорили.

Он знал о моей симпатии к Клейну. Ему я решила открыться точно так же, как и самому светловолосому. В общем, именно Андрис помог мне пережить то, что я увидела собственными глазами.

— Деборе скоро восемнадцать, Йост! — наконец восклицаю я, остановившись где-то посередине комнаты, — а я понятия не имею, что ей дарить, — удивителен и тот факт, что к разговору о той ситуации с его женщиной мы тоже больше не прибегали. Кажется, нам обоим вполне комфортно сделать вид, что ничего этого не было. Но я по-прежнему не могу садиться на тот диван, на котором эти двое лежали. Йост, судя по всему, это прекрасно понимал, поэтому теперь старался всегда сесть на него, а мне оставить кресло, которое, надеюсь, было не тронуто. Он на мою реакцию никак не реагирует, лишь вздергивает свою светлую бровь.

— Бренди, тебе что, скоро двадцать семь? — я фыркаю, когда светловолосый переводит тему, наигранно удивляясь, — а что ты хочешь в качестве подарка?