Крёстный отец

10. Хочешь переквалифицироваться в кошку?

Арсений его только пугал.

Он не интересовался малолетними детьми от слова «никогда», и Антон исключением не был. Просто мальчишка, над которым его поставили, просто обуза, просто длинноногая проблема, к которой он, по всей видимости, не испывает и грамма симпатии.

От дрожи в поджилках Антон осел, почти повис на руке Попова, крепко держащей соединённые лямки.

— Уяснил?

Шастун много-много раз прокивал, вцепившись в рукав пальто.

Он уяснил и прекрасно всё запомнил. Сейчас тон, голос и ситуация ничего кроме напряжения и страха не вызывали, но Антон предполагал, что его позиция изменится, как только он увидит Арсения без одежды. А он постарается выцепить момент, потому что очень уж ему понравились испещренные шрамами плечи и спина.

— Тогда быстро падай в машину, — продолжил Арс, — и сиди тихо.

Он отпустил ребёнка, и тот шатнулся назад, снова припал к жёлтой решётке, зацепился за холодные пруты пальцами.

— Ты меня плохо услышал?

Антон мотнул головой. У него просто затекла нога, и шаг был бы крайне болезненным, как и любое другое шевеление.

— Арс, но.. — га. Затекла. Шастун ничего толком не успел сказать, как Арсений его схватил за шкирку и закинул на пассажирские задние.

Попов навис сверху, вжимая своим весом тощее, костлявое тело в сидения, прижал над головой его запястья и рывком сдёрнул свободной рукой с плеч и пальто, и куртку, – судя по треску ниток, один из швов на рукаве натиска не выдержал. Арсений оттянул ворот рубашки, на Шастуне сегодня оказавшейся вообще случайным образом: некогда было искать кофты, резко нагнулся к его шее, её переходу в плечо и больно укусил бледноватую кожу.

— Арс! — взвизгнул Антон, дернувшись в сторону, — Арс, постой! Дай объясн.. — Арсений отстранился и провёл языком по губам, слизывая капельку крови и отпустил руки с дрожащими сухожилиями.

— Последнее китайское, Шастун.

— Да у меня нога затекла, я бы сел! Сразу бы сел, как отошла! — голос не вовремя осип, и горло будто бы сжали тиски.

Шастун всхлипнул, лбом ткнувшись в спинки сидений, поджал ноги, и Арсений, наконец, с него слез, ушёл на водительское место, и машина тронулась с места. Антон так и остался лежать поперёк салона, подвывая, шмыгая изредка носом и зажимая рукой кровоточащую рану из последовательности следов зубов на шее.