По возвращении домой знакомая, привычная текучка и весь налаженный Володин быт поблекли, потеряли значение и смысл, потому что здесь не было Юры.
Раньше Володя считал, что максимально комфортно устроил свою жизнь: у него есть дом, дело жизни, которому он посвящает всего себя, приятели, Герда. Теперь же все это превратилось в пустой фон, а на передний план вышло одиночество. Оно присутствовало и раньше, но, подобно старой зарубцевавшейся ране, не болело, если лишний раз не трогать. А неделя в Германии разбередила эту рану.
Открыв двери своего дома, Володя понял, что теперь для него изменилось многое. Он был рад увидеть собаку. Был рад оказаться среди родных стен, спать в своей удобной кровати, ходить по просторным комнатам, гулять по широкому двору. Но больше его ничто не радовало. Собака — пусть и любимое существо, но не человек, кровать — удобная, но слишком велика для него, двор — тусклый, комнаты — просторные, но пустые. Все серое, все пустое без Юры. Во время поездки он нашел ответы на многие вопросы, и его жизнь разделилась на слишком явные «до» и «после».
«До» Володя не был ни в чем уверен. Не понимал, кто они друг другу, сам себе твердил о дружбе. Не знал, какой теперь Юра, не видел его настоящего и был влюблен в воспоминания о солнечном подростке из своей юности, а не в самого Юру.
«После», хоть многие вопросы решились, других стало еще больше. Теперь Володя понимал, кто они друг другу. Они — пара. Между ними отношения. Только вот жили они все еще в разных странах, их разделяли километры дорог, и жизнь Володи будто замерла в ожидании Юриного приезда.
А теперь Володя увидел, что находится за пределами Юриного монитора и стенами кабинета. В конце концов, он влюбился в этого Юру — красивого, талантливого, взрослого. Возвращаться к онлайн-общению было мучительно: помня черты его лица, не иметь возможности рассмотреть их за помехами, помня звучание его голоса, слышать, как его искажает связь. И, хуже всего, понимая, что они вместе, что их чувства взаимны, — не иметь возможности оказаться рядом.
С первого дня в Харькове руки так и тянулись к подаренному диску, но Володя сознательно не давал себе ставить его. Нужно было вернуться в реальность, снова начать жить, а не грезить наяву, чему музыка явно не способствовала бы. Володя был уверен: едва услышит первые звуки, как снова окунется в волшебство минувшей недели и затоскует. Усугублялось все тем, что Юра не мог определиться с точной датой своего приезда. Они договорились на конец марта, но все зависело от его заказчиков.
