ПО НАКЛОННОЙ

5. Мидлэнд - Альбукерке.

— Поехали. — тут же сказал Роджер, на что я отступил, будто он собирался меня ударить. Так подействовало предложение.

Я не был тем, кто отказался бы от помощи другу, но и сейчас, стоя посреди гостиной Дастина Шеффилда, не мог до конца осознать серьезность ситуации. Странная атмосфера — пыльный пол, заросший одиночеством дом, неработающий телефон, — всё это давило на самую выразительную, но глубоко засевшую обиду, которую затаил меня хозяин квартиры.

Эндрю Роун, будучи педантом, согласился на встречу — и последние несколько лет не обращал никакого внимания ни на меня, ни на то, кто и как сейчас живёт. Все мы хотели сбежать от прошлого, но в итоге рассыпались, как горстка муравьёв, завидевшая подошву ботинка.

— У тебя ведь нет здесь дел. — почему-то шёпотом сказал Роджер, проходя по гостиной туда-обратно невыносимо медленным, размеренным шагом, словно под ковролином были заложены мины.

— У меня нигде нет дел. — согласно кивнул я, но в груди разрослась тревога такого масштаба, что хотелось схватиться за голову.

Дастин что-то натворил. Что-то сделал. Возможно то, чего никогда бы не сделал прежде — иначе зачем он связался со мной? Со всеми нами?

— Как я уже говорил, Энди промышляет поддельной документацией, отчётами, чеками. У него связи в финансовой отрасли, Фрэнк. И то, за чем обращался к нему Шеффилд, теперь важно.

— Думаешь, он всё-таки...

— Сбежал, да. Я уверен. Этот придурок исполнил своё давнее желание, но теперь хочет рассказать о своём плане нам.

«Невыросший из детских штанов ребёнок» — хотел было сказать я, но осёкся, мысленно представляя, насколько тяжело Шеффилду, сыну священника и юристки, было принимать подобное решение. Он — один из тех, у кого на крыше огромный флаг Соединённых штатов развивается все четыре сезона.

Сын тех, кто не гнушался лепить звезду на стекло, показывая, что в доме живут родители солдата — гордости семьи. Именно его родители рассказывали всем и вся, что их сын служит родине и отдаёт ей долги.

Мне представились гордые лица канадских иммигрантов, получивших новое гражданство и вознадеявшихся, что всё будет хорошо.

А затем я представил бескрайние поля средней полосы, выгоревшие на солнце и оставляющие перед глазами размытые витиеватые ленты, тёмную асфальтированную дорогу, жёлтую разметку. Глухо дребезжащий приёмник и Дастина.