Империя льда и пламени.

Он не Бог

Добравшись до песчаной ямы посреди свалки, Джон глубоко засунул руку внутрь. Пальцы наткнулись на что-то твердое и металлическое, он вытащил это, чтобы подержать Длинный Коготь. Его люди разразились одобрительными возгласами, когда их Император направил свой клинок на Красную Крепость.

Казалось, что весь город превратился в муравейник. Доведенный до безумия деспотичным и пропитанным кровью правлением Джоффри, взрыв революции с единственной зажженной искрой выгнал всех на улицы. Тысячи солдат Императорской армии склонили копья, но за ними стояли сотни тысяч, рвущихся вперед с особой миссией.

Это двигало их вперед. Это разжигало ярость и жажду мести в орде.

"Хо! Хо!" - улюлюкали гоплиты, масса толпы позади них, а их Император и Повелитель рядом с ними, когда они хлынули из домов на площадь с видом на Красную Крепость. Казалось, что все воинство Ланнистеров было выставлено перед ними. Наряду с…

Джон увидел это первым. Ужас пронзил его, и он немедленно поднял Длинный Коготь в воздух. "Стой!" - заорал он во всю мощь своих легких. "Стой!" По приказу атака иссякла, человечество все еще рвалось вперед, но уменьшалось всего в нескольких ярдах от моста. Воцарилось замешательство. Колесо было почти сломано, Красная Крепость лежала перед ними соблазнительно, как обнаженная стонущая девственница.

Именно тогда все увидели то, что так напугало их Императора. Связанные вместе - Цареубийца вместе с ними - были Дейенерис и Санса. Императрица и Десница императора. Сверкая на солнце, меч Айлина Пейна ждал простой команды, чтобы покончить с их жизнями навсегда.

*********
Рога на вершине Красной Крепости протрубили сигнал Химеры. Автоматически, вбитые в них годами ударов кнутом и пропаганды, огромное количество граждан и рабов, восставших по призыву к революции - самого Азора Ахая - просто упали ниц в знак почтения к человеку, который так долго контролировал само их существование.

Буквально через минуту весь город был распростерт перед Красной Крепостью.

Из темных недр дворца королей Вестероса вышел Джоффри, впервые названный своим именем. На нем была накинута мантия из золотой ткани, а на ногах были повязаны сандалии с золотыми пряжками. Но за таким убранством Джон почувствовал истинную Химеру. Изможденный, бледный, с дикими глазами, обладающий абсолютной властью и уверенностью во всемогуществе, лишил и без того хрупкую психику и обрек ее на настоящее безумие.