Похищенная одержимым (Jenkook)

12 глава

Дженни

— Пожалуйста, называй меня Лили, — улыбается мне жена Люцифера, когда мы устраиваемся на диване в ее роскошной гостиной. — Только Мэтью называет меня Лилит.
Этот дом огромен, как дворец или музей, и каждая комната, через которую мы прошли, элегантно обставлена. Я была бы в восторге, если бы не была так взволнована.
Очевидно, что быть злым хорошо.
Я возвращаю улыбку Лили, пытаясь немного расслабиться, но мне трудно чувствовать себя комфортно в доме дьявола. Просто знание того, что я нахожусь в его личных владениях, может вызвать у меня приступ паники.
— Вина? — спрашивает она, и я быстро киваю головой.
Немного выпивки может быть именно тем, что мне нужно, чтобы расслабиться.
Наклонившись вперед, она начинает наливать вино в два бокала.
Я смотрю на Ахён, проверяя ее. В отличие от меня, кажется, ей здесь нравится. Она и Эви уже заявили, что они лучшие друзья.
Дети расположились на ковре перед ревущим камином. Эви и Ахён непрерывно болтают и хихикают, счастливо играя с грудой кукол и их одеждой, а Адам держится подальше, просто наблюдая за ними. Для такого маленького мальчика он выглядит слишком строгим и серьезным.
Что ж, полагаю, если бы Люцифер был моим отцом, я бы тоже была очень серьезна.
Лили встает из-за столика и протягивает мне полный бокал.
— За новых друзей, — улыбается она, поднимая бокал.
— За новых друзей, — хриплю я и поднимаю свой. Моя улыбка настолько натянута, что я боюсь, что мои губы могут лопнуть.
Она одобрительно кивает и опускает бокал. Я начинаю подносить свой бокал к губам, как вдруг вспоминаю, что могу быть беременна…
Дерьмо.
— Что случилось? — спрашивает Лили, озабоченно глядя на меня.
Опустив бокал, я смотрю на темно-красную жидкость. Как я могу это объяснить? Она хоть немного понимает, чем занимается ее муж за ее спиной? Серьезно в этом сомневаюсь.
— Я… я… — я даже не могу произнести слова, поэтому просто сдаюсь и качаю головой.
— Дело в вине? Прости. Я совсем в нем не разбираюсь. Я просто взяла бутылку из личного запаса Мэтью и решила, что оно будет хорошим.
Я поднимаю взгляд от своего бокала, и Лили выглядит настолько расстроенной, что я чувствую сильнейшее желание заверить ее, что это не из-за вина.
— Нет, извини, дело не в вине. Уверена, что оно очень хорошее.
Лили мгновение улыбается с облегчением, но затем снова хмурится.
— Это из-за того, что я сделала что-то не то?
— Нет, — быстро говорю я. — Ты была очень любезной хозяйкой…
Лили медленно кивает и откидывается на спинку стула. Похоже, ее не обидел мой отказ пить вино, во всяком случае, теперь ей просто любопытно.
Она долго смотрит на меня поверх своего бокала, прежде чем сделать еще один глоток.
Я смотрю на дверь, надеясь, что кто-нибудь появится и спасет меня от этой ситуации. Лили такая милая, я не знаю, как с ней общаться. Часть меня предполагала, что она будет заносчивой или надменной, учитывая, насколько женщина безупречно красива. Или так же жестока, как ее муж. Но она практически в лепешку готова разбиться, чтобы мне было удобно.
— Мэтью что-то сделал, не так ли? — наконец понимающе говорит она.
Я немедленно застываю в ответ. Дерьмо, дерьмо, дерьмо. Я хочу это отрицать, но не могу.
Оставлять нас наедине было плохой идеей. О чем думали Люцифер и Чонгук? Я совсем не умею обманывать других. Ненавижу ложь, и мне это действительно не нравится.
Ее глаза сужаются, и по тому, как она смотрит на меня, создается впечатление, что она начинает понимать.
— Знаешь, я с Мэтью прожила чуть больше года, и ты первая жена, с которой меня познакомили…
— Мы с Чонгуком не женаты, — тихо поправляю я ее. Я должна поставить свой бокал с вином на столик, прежде чем уступлю желанию сделать глоток. — Я знаю его всего два дня.
— Ты шутишь, — громко восклицает она, затем краснеет, бросая быстрый взгляд на детей.
Адам оглядывается, с любопытством глядя на свою маму, но Эви и Ахён находятся в своем собственном счастливом маленьком мире, совершенно не обращая на нас внимания.
— Не шучу, хотя мне жаль, что это не шутка, — говорю я, неловко поеживаясь.
Мне кажется, я уже сказала слишком много и боюсь, что случится, если Люцифер и Чонгук узнают об этом. Мне не запрещали разговаривать или рассказывать, почему я с Чонгуком, но я просто подумала, что это очевидно.
Не говоря уже о том, что понятия не имею, что сделает Лили, если я скажу ей правду. Поверит ли она мне, если я ей расскажу? Будь я в ее ситуации, наверное, не поверила бы.
Лили наклоняется ко мне и понижает голос до шепота.
— Он забрал тебя, не так ли?
Я так удивлена, что она догадалась, что выпаливаю:
— Да!
Зажав рот ладонью, с беспокойством смотрю на Ахён. Она бросает на меня взгляд, ласково улыбается и снова возвращается к игре.
Мое сердце неистово колотится под ребрами, а разум мчится с бешеной скоростью. Что Лили знает? Она уже все знает или это какой-то тест?
Или она может помочь мне выбраться из этой ситуации?
Я наклоняюсь к Лили и понижаю голос до шепота.
— Как ты узнала?
В ее глазах что-то загорается. Радость? Или это удовольствие?
Она выглядит почти такой же нетерпеливой, как и я, как будто ей тоже очень хочется что-то сказать.
Когда Лили ставит бокал на столик и поворачивается, чтобы полностью сосредоточить на мне внимание, я чувствую этот странный толчок, как будто мы в этот момент являемся родственными душами.
Ее губы изгибаются в озорной ухмылке, и женщина наклоняется ближе, шепча.
— Потому что Мэтью забрал меня… от мужа.
Лили продолжает рассказывать мне шепотом историю о Люцифере, который однажды ночью появился в ее спальне и принудительно забрал ее и детей от мужа. Судя по всему, ее муж, Маршалл, в то время был ужасным человеком. Он не заботился ни о ней, ни о детях, и она планировала с ним развестись.
Но затем Люцифер ворвался в их жизнь, объявил ее и детей своей собственностью и изменил все планы. Некоторые детали довольно туманны. Она вскользь упоминает о том, что Маршалл похитил ее и Люцифер о нем позаботился, но не сообщает никаких конкретных подробностей.
— Ты счастлива? — спрашиваю я ее, позволяя всему этому уложиться в моей голове.
История настолько драматична, настолько безумна, что я бы в нее не поверила, если бы сама не прошла через что-то подобное.
Она не раздумывает. На ее губах появляется улыбка и женщина кивает.
— Безумно.
— Вау, — бормочу я, качая головой. Почти не могу в это поверить.
Ее улыбка становится шире, а глаза сверкают, глядя на меня поверх края бокала.
— Я рассказала тебе свою историю, теперь твоя очередь рассказать мне свою. Мне нужны все грязные подробности, и я имею в виду их все.
Заколебавшись, я внезапно чувствую себя неловко.
— Давай, — подсказывает мне Лили. — Не дразни.
Улыбаясь, я качаю головой.
— Даже не знаю, с чего начать…
Лили закатывает глаза.
— С начала, конечно.
В отличие от нее, моя история начинается не с Чонгука, а с Чимина.
После того, как сделала глубокий вдох и поняла, с чего начать, я рассказываю ей о том, как мы с Чимином познакомились. Как все шло хорошо до тех пор, пока он не начал злиться из-за того, что я не была готова переспать с ним, когда узнала его поближе. Как быстро обострилась ситуация.
Преследование и наблюдение.
Давление и манипуляции.
— Что за придурок, — шипит Лили после того, как рассказываю ей, как Чимин уволил меня из бутика, в котором я работала, потому, что я использовала работу как предлог, чтобы не встречаться с ним.
Я киваю, полностью соглашаясь с ней, но это было не самое худшее. Хуже были избиения. Он постоянно бил меня в гневе, когда я сопротивлялась ему… Но я не говорю об этом. Не знаю почему, просто не могу.
Вместо этого рассказываю о том, как не могла найти работу и как жила на свои сбережения.
— Вероятно, это он сказал им не нанимать тебя, — рычит она.
Я киваю головой.
— Я догадалась об этом, — после двадцатого или около того отказа.
Фыркнув, она выпивает залпом остаток вина, и я подавляю улыбку, польщенная тем, что она так раздражена за меня.
— Что случилось потом? — спрашивает женщина, наклоняясь вперед и ставя пустой бокал на столик.
Мое веселье исчезает, когда я вспоминаю и пересказываю события двух ночей назад. Точно так же, как Лили замалчивала детали того, как именно Люцифер позаботился о ее бывшем муже, я намеренно опускаю тот фрагмент, где Люцифер приставил к моей голове пистолет. Не знаю, как Лили отреагирует на эту информацию, а мне она начинает слишком сильно нравиться, чтобы рисковать нашей новой дружбой.
Не говоря уже о том, что я не хочу делать или говорить ничего, что разозлило бы этого человека. Мне нравится моя голова там, где она есть, спасибо.
— Я рада, что Чонгук забрал тебя, — говорит она, когда я заканчиваю свой рассказ.
Я киваю, но не могу заставить себя устно согласиться с ней.
— А ты нет? — спрашивает она.
Как я сказала ранее, я не умею лгать. Я могла бы притвориться, что довольна ситуацией, но даже слепой, вероятно, мог бы понять, что это не так.
— Честно? — спрашиваю я.
Она кивает.
— Нет, — медленно говорю я. — Меня не устраивает эта ситуация. Я бы предпочла свободу.
Она хмуро смотрит на меня.
— Но Чонгук заботится о тебе.
— Да, но он незнакомец, — объясняю я. — Я почти не знаю этого человека. Он может быть таким же плохим, как Чимин…
Лили яростно мотает головой.
— Он совсем не похож на Чимина. Тот человек — подонок, а Чонгук — один из самых доверенных людей моего мужа. Он на ступеньку выше остальных.
— Возможно, ты права, — признаю, потому что, честно говоря, я недостаточно знаю о Чонгуке, чтобы спорить с ней относительно его репутации. Однако точно знаю, что он, как и Чимин, манипулирует мной, создавая ситуацию, в которой я не хочу находиться. — Но он держит меня в плену в своем доме.
Опять же, Лили быстро встает на его защиту.
— Уверена, что со временем, когда он сможет тебе доверять, то даст тебе больше свободы.
Я в ужасе качаю головой.
— Ты знаешь это по опыту?
Она резко кивает головой.
— Да.
Вздохнув, я секунду обдумываю свои слова, прежде чем произнести их.
— Я знаю, что у вас с Люцифером все получилось, но Чонгук и Люцифер — два очень разных человека.
Я не указываю на то, насколько разные мы с ней и наши ситуации, но чувствую, как это витает в воздухе между нами.
— Согласна, — признает она. — Мэтью и Чонгук — два очень разных человека, но они разделяют одну и ту же философию и фундаментальные убеждения. Они смотрят на мир очень… — Она умолкает, задумчиво нахмурив брови. — Для этого есть слово, но сейчас оно ускользает от меня. То, как они смотрят на мир…
— Радикально? — предлагаю я.
Она фыркает и прищуривается, глядя на меня, очевидно, не находя мое предложение смешным.
— Я больше думала об уникальности.
Я ухмыляюсь ей и говорю:
— Радикальная уникальность.
Она закатывает глаза, но улыбается.
— Хорошо, их взгляд на мир радикально уникален.
Она смотрит на меня, ожидая моего согласия или несогласия. Я слегка склоняю голову, а Лили продолжает улыбаться.
— До встречи с Мэтью я была слепой, но он открыл мне глаза, и теперь я вижу мир таким, какой он есть на самом деле. До него я была просто еще одной овцой…
— Овцой? — повторяю я. — Что ты имеешь в виду?
Вздохнув, она убирает с лица невидимые волосы, выглядя немного взволнованной.
— Как это сказать? Мэтью намного лучше объясняет это… — она смотрит на детей и понижает голос, как будто внезапно забеспокоившись о том, что они подслушают. — Эти люди жестокие и могущественные, и они видят мир таким, какой он есть на самом деле. Они видят всю эту хрень.
— Хорошо… — медленно говорю я, как бы понимая это, но не совсем. — Но что делает кого-то овцой?
— Овца — это человек, который считает, что законы и правила существуют для их защиты. Делают игровое поле более справедливым, когда в действительности они…
— Прости, Лили?
Мы обе удивленно оборачиваемся. В дверях стоит женщина средних лет, сжимая в руках небольшой сверток.
— Да, Мэри? — Лили улыбается женщине, нисколько не раздраженная тем, что ее прервали. На самом деле, она выглядит довольно счастливой.
— Маленький Дэвид готов ко сну. Я подумала, что ты захочешь пожелать ему спокойной ночи, прежде чем я его уложу.
— Конечно, — лучезарно смотрит Лили на женщину и тянет к ней руки.
Мэри отвечает на улыбку Лили и подходит, осторожно подавая сверток. Как только сверток благополучно оказывается в руках Лили, Мэри делает шаг назад и смотрит на меня. Я вежливо улыбаюсь ей, и мы оба обращаем внимание на Лили.
Лили улыбается и отодвигает уголок одеяльца, обнажая крошечную золотую головку.
Она воркует, ласково разговаривая со своим малышом, и, наблюдая за ней, я испытываю странную боль. Как будто во мне есть место, о котором я не подозревала, и которое было пустым.
— Я не знала, что у тебя есть малыш, — мягко говорю я.
Лили смотрит на меня и нежно кивает.
— Его зовут Дэвид.
— Сколько ему? — спрашиваю я, придвигаясь немного ближе, чтобы получше его рассмотреть.
— Три месяца, — отвечает она с гордой улыбкой. — Хочешь его подержать?
— Да, — довольно хмыкаю я. Я не держала малыша на руках с тех пор, как родилась Ахён, и мне внезапно стало этого не хватать.
Лили придвигается ко мне, и я протягиваю руки, готовая принять сверток. Лили осторожно кладет его мне на руки.
— Он заснул, — шепчет она.
Я смотрю на спящего ребенка на своих руках, и вид его красивого личика крадет у меня все дыхание.
Я теряю дар речи.
Рядом со мной тихо хихикает Лили.
— Он имеет тенденцию оказывать такое влияние на людей.
Я качаю головой, пытаясь ее прояснить, но все еще не могу отвести от него глаз.
— Он идеальный… — выдыхаю я, восхищаясь его ангельскими чертами. Он самый красивый, кого я когда-либо видела.
— Так и есть, — соглашается со мной веселый мужской голос, звучащий со стороны дверного проема.
Мне, наконец, удается оторвать взгляд от прекрасного лица Дэвида и взглянуть вверх, чтобы увидеть его взрослую версию, ухмыляющуюся мне.
Не знаю почему, но мне кажется, что меня только что поймали на том, чего я не должна была делать.
— Спасибо, что позволила мне подержать его, — мягко говорю я Лили.
Она кивает и улыбается, когда я осторожно возвращаю ей Дэвида.
Люцифер входит в комнату и подходит к дивану. Наклонившись через спинку, он быстро целует Лили в щеку, а затем смотрит на своего сына.
— Мэри как раз собиралась уложить его в постель, — тихо шепчет Лили.
Он улыбается и гладит сына по голове.
Когда они склоняются друг к другу, глядя на своего спящего ребенка, момент такой сладкий, такой нежный, что моя грудь сжимается, и я испытываю сбивающую меня с толку зависть.
Мне требуется секунда, чтобы понять, что я хочу того же, что есть у них.
Я хочу любви, и хочу нежности.
Как только осознание этого доходит до меня, я резко отворачиваюсь, чувствуя себя непрошеным гостем, подглядывающим за интимным моментом.
Сначала выпрямляется Люцифер, а затем Лили неохотно передает Дэвида Мэри.
— Сладких снов, малыш, — ласково шепчет она, когда Мэри снова заворачивает его и выносит из комнаты.
— Идем ужинать? — спрашивает Люцифер, когда Мэри уходит, и я, наконец, замечаю темную тень, скрывающуюся в дверном проеме.
Как долго он там стоит? Он был там все время?
Глаза Чонгука впились в меня темным пламенем.
— Я голоден, — усмехается он.
А у меня внезапно пропал аппетит.