И я ничья, и ты ничей

Глава 7

— В итоге ты просто их всех сожрала, — сказал Хуа Чэн, после того, как я закончила это дело и просто облизывалась уже.

— А для чего ты говоришь мне, что я и сама знаю? — приподняла бровь, вытирая кровь о штаны, они всё равно чёрные и видно ничего не будет, — Да и вообще таким тоном, будто осуждаешь меня.

— Ни в коем случае, — фыркнул он, — Где ты вообще возмущение услышала?

— Ну да, ну да, я же дура, — фыркнула только, поправив волосы.

— Тут были немного даже демонические инстинкты, даже с какой-то стороны животные, — усмехнулся он, — Если таким же будешь непревзойденным, то буду с очень огромной скоростью искать твой прах, чтобы тебя не было.

— Ловлю на слове, — сказала, закатив глаза, — А вообще я очень долго не ела, жрать захотелось.

— Демоны не хотят есть, голода же не испытывают.

— Тогда логичный вопрос: нахрена они людей едят, раз им есть не хочется?

— Чтобы силу увеличить. А ты бросаешься на себе подобных, тоже на демонов.

— Высосала только души, мясо я их не ем и вообще, мы с тобой выяснили, что я демон, который водный гуль, даже оказывается понимаю их речь...

— Да, а потом после этого дня ты перестала есть мясо водных гулей, называя это каннибализмом, хотя люди считают, что каннибализм, когда демоны едят человечину, а тут разные формы жизни.

— Это называется принципом «естественного отбора», когда сильнейший питается слабейшим, — фыркнула я, — Лучше уж один сильный демон будет, нежели куча мелких. Тунлу вообще по этому же принципу работает, с одним Непревзойденным демоном легче договориться, чем с кучей злобных, у некоторых вообще нет места, чтобы им думать.

— Так, думающий демон, пошли уже, если не успеешь, то будешь сама виновата.

***

В итоге по дороге к Печи Хуа Чэн косил некоторых слабых демонов и свирепых, а я выкачивала из них души, потому что они практически все вкусные, вообще большинство их можно сравнить со вкусом кириешек, которые «холодец с хреном». Я тоже демонов убивала, иначе вообще для чего тут быть?

До печи успела, даже прыгнула в неё самая первая, пока там Хуа Чэн ругался с Ци Жуном. Он почти дошел вообще, за что ему и респект, но мне больше самой надо туда. Короче, говорят же: «Слово — серебро, молчание — золото». Вот Князь Сяоцзин сцепился языком со своим противником и пропустил открытый вход.