И я ничья, и ты ничей

Глава 14

Величественный зал дома Блаженства был наполнен мягким светом красных светильников, отбрасывающих блики на стены, украшенные фресками с изображением Се Ляня. Воздух был густ от аромата сандала и цветущих лотосов, смешанного с едва уловимым запахом морской соли, принесённым вечерним бризом через полуоткрытые окна. Под ногами шелестел шелк дорогих ковров, сотканных искуссными мастерами, а в углу зала тихо позванивали хрустальные подвески, колеблемые лёгким движением воздуха.

Я полулежала на низком диване, обитом тёмно-красным бархатом, непринужденно вращая в пальцах хрустальный бокал с вином, густым, как сама ночь за высокими окнами. Винный аромат с нотками спелых гранатов и чёрной смородины кружил голову, но я лишь насмешливо улыбалась, вспоминая сегодняшнее приключение.

— Ну что, дорогой мой сообщник по всем тёмным делишкам, — начала я, томно потягиваясь. — Хочешь услышать, как твоя любимая шимэй сегодня чуть не убила небожителя?

Хуа Чэн, восседавший в резном кресле напротив, лишь приподнял бровь, но в его единственном глазу мелькнул искренний интерес. Тень от высокого канделябра падала на его лицо, подчёркивая острые скулы и насмешливую складку у губ. В руках он лениво перебирал золотые пластинки.

— Мы сражались среди скал, где волны разбивались о камни с такой силой, что даже небожители могли бы потерять равновесие. Вода вздымалась чёрными гребнями, обрушиваясь на прибрежные утёсы с грохотом, способным оглушить даже демона. И в самый ответственный момент... — тут я закатила глаза, вспомнив досадную оплошность. — Я допустила ошибку, достойную новичка в боевых искусствах. Я отвлеклась на его дракона.

— Неужели? — Хуа Чэн наконец отложил пластины, скрестив руки на груди. — Значит, великая Повелительница Южных Вод, проглотившая сотню демонов за один присест, пала жертвой... рептилии?

— О, не смейся! — я швырнула в него виноградной веточкой с низкого столика. — Это был не просто дракон, а настоящий шедевр подлости! Пока Ши Уду размахивал своим веером, эта тварь кружила надо мной, словно пытаясь гипнотизировать переливами чешуи. Лазурные, изумрудные, золотые — чёрт побери, я даже на мгновение задумалась, нельзя ли из этого сделать ожерелье!

Хуа Чэн приподнял бровь, но ничего не сказал, давая мне закончить историю. Его молчание было красноречивее любых слов — я уже чувствовала, как в воздухе витает язвительный комментарий о моей «непобедимой» проницательности.