Диспноэ

Глава 4. Шахматы интересней, когда знаешь правила

Барабанная дробь дождя за окном как будто вбивала гвозди в висок Кирилла. Размером с те, которыми прибили к стене труп Давыдова. Оттого и голова раскалывалась нещадно. Как же еще мог пройти этот бесконечный день? Только по нему.

На Петроград опускались сумерки. Кирилл включил настольную лампу, стащил очки и устало потер переносицу. Глазам стало легче. Его орлиное зрение мучилось за стеклами очков в стильной, дорогой, но надоевшей до рвоты оправе.

— Никто не обещал, что будет легко, — буркнул Кирилл, массируя виски и мечтая о мягкой постели, до которой не добраться еще несколько часов.

Он знал, что первый день станет самым сложным, и был готов. В конце концов, из-за его кропотливой работы отдел остался без начальника. Осторожные, но постоянные замечания, жесткая критика и немного старой доброй лжи в разговорах с отцом помогли Бор Бору «отправиться на повышение», а на самом деле — на хрен из кабинета, который был так нужен самому Кириллу. Эти стены, как и весь Первый отдел, не стали своими за день, не станут и за месяц. Слишком свежий душок Бор Бора витал здесь вместе с едва уловимым запахом сырости, слишком привязались к нему опера, слишком он их распустил. Кирилл для них — очкастый молокосос, от нечего делать решивший поиграть в начальника.

Так думать им осталось недолго. Если понадобится, он каждого из местных героев сломает через колено. Не впервой.

Пока Первый отдел пыхтел в качалке, ненавидя нового начальника, сам новый босс внимательно изучал личные дела своих работников, где хранились и докладные записки, из которых он узнал много интересного. Например, в Нике проснулся талант следователя, которому расследования оказались ближе, чем облавы на нечисть. Кто бы мог подумать! Оказывается, Баркалов умел не только трепать языком и собирать сплетни. Впрочем, трепать языком тоже надо уметь. Ник мог с легкостью разговорить и расположить к себе любого, если задавался целью... но задавался он ею, зараза, слишком редко!

Вампирша, она же Елизавета Кёлер, 24 года, уроженка Петрограда, до дрожи ненавидела чужие прикосновения. Настолько, что три года назад едва не сломала Тагиру Халилову руку, за что чудом не вылетела из отдела (чудом оказался вездесущий Бор Бор). Ей бы укол от бешенства не помешал, а не работа в Управлении.

Марк Родин — потомок огненного змея. Соблазнил, змей-искуситель, наивную вампиршу, а она и рада. Кирилл усмехнулся и поспорил сам с собой, надолго ли затянется этот служебный роман. Одна его часть, добрая и где-то даже человеколюбивая, ставила на месяц, а вторая, циничная, считала, что Родин бросит беднягу после первого же секса.