Уродливая Любовь

Глава 11

Лиса
– Я хочу писать.
– Опять? – простонал Тэхен.
– Я не ходила в туалет уже два часа, – обороняясь, сказала я.
На самом деле я не хочу в туалет, мне просто нужно выйти из машины. После вчерашнего разговора с Чонгуком, в машине витает иная атмосфера. Такое впечатление, будто его стало больше и каждую прошедшую в молчании минуту я задаюсь вопросом, что же происходит в его голове. Интересно, сожалеет ли он о нашем разговоре? А может, он сделает вид, будто ничего не произошло?
Мне бы хотелось, чтобы папа притворился, будто этого никогда не было. Сегодня утром перед отъездом мы вместе с папой сидели за кухонным столом, и когда к нам присоединился Чонгук, отец спросил:
– Чонгук, хорошо ли спалось?
Я думала, он покраснеет от смущения, но вместо этого он посмотрел на папу и покачал головой.
– Не очень. Твой сын разговаривает во сне.
Отец взял стакан и указал им на Чонгука.
– Я рад, что прошлую ночь ты провел в комнате Тэхена.
К счастью, Тэхен еще не сел за стол и не слышал комментарий отца. До конца завтрака Чонгук молчал и только когда мы с Тэхеном сидели в машине, я заметила, как Чонгук подошел к моему отцу и, пожимая его руку, что–то сказал. Я попыталась прочесть его эмоции, но лицо отца было непроницаемым. Мой отец скрывает эмоции почти также хорошо, как и Чонгук.
Мне очень хочется узнать, что же сказал Чонгук отцу перед нашим отъездом.
Также мне хочется узнать и другие ответы на вопросы, которые у меня есть к Чонгуку.
Когда я была подростком, Тэхен и я всегда приходили к единому мнению, что если бы у нас были сверхъестественные способности, мы бы летали. Но познакомившись с Чонгуком, я передумала. Если бы я могла получить какую–нибудь сверхъестественную силу, я бы выбрала телепатию. Я бы могла проникнуть в его мозг и узнать каждую мысль.
Я бы как вирус проникла в его сердце и окутала его.
Я бы назвала себя «Разведчиком».
Да. Звучит великолепно.
– Иди в туалет, – сказал Тэхен. припарковавшись около заправки.
Я бы хотела снова учиться в средней школе и называть его задницей. Но взрослые не называют так своих братьев.
Выйдя из машины, я почувствовала, что снова могу вздохнуть полной грудью, но, к несчастью, Чонгук открыл дверь и вышел из машины. Сейчас Чонгук кажется еще больше, а мои легкие еще меньше. Мы молча зашли на заправочную.
Забавно, как это работает: иногда молчанием можно высказать намного больше, чем словами; иногда молчание означает, что человек не знает, о чем с тобой говорить. Не знаю, о чем ты думаешь. Поговори со мной. Расскажи мне все, что ты никогда и никому не рассказывал. Все слова. Начиная с самого начала.
Интересно, о чем говорит его молчание?
Мы зашли внутрь. Когда Чонгук увидел табличку уборной, он кивнул мне и зашагал вперед. Он ведет. Я следую. Он твердый, я жидкая. Я просто его след.
Когда мы дошли до уборных, он, не останавливаясь, зашел в мужской туалет. Он не оглянулся и не посмотрел на меня. Он не остановился, чтобы пропустить меня вперед. Я толкнула дверь уборной. Мне не нужно в туалет, я просто хотела вздохнуть полной грудью, но он не позволил мне этого. Он вторгся. Не думаю, что он это осознает. Он просто вторгся в мой мир: в мои мысли, в мой живот и в легкие.
Вторжение – вот его супер способность.
Захватчик и Разведчик. Они в значительной степени равносильны, поэтому думаю, из нас получится никудышная команда. Я достаточно долго мыла руки. Похоже, Тэхену действительно нужно было остановиться здесь. Когда я открыла дверь, он снова вторгся в мой мир. Он стоял в дверях, не давая мне пройти.
Он не двигается, но и не вторгается. Я действительно не хочу находиться рядом с ним, но, тем не менее, я позволяю ему оставаться.
– Хочешь что–нибудь выпить?
Я покачала головой.
– У меня есть вода в машине.
– Ты голодна?
– Нет.
Кажется, он немного разочарован из–за того, что я ничего не хочу. Может, он не хочет возвращаться обратно в машину?
– Я хочу конфеты.
На его губах медленно появилась одна из его редких и заветных улыбок.
– Я куплю тебе конфеты.
Он повернулся и направился к прилавку с конфетами. Остановившись рядом с ним, я изучаю ассортимент. Мы слишком долго выбираем конфеты. На самом деле я не очень хочу есть. Да и по правде говоря, мы только притворяемся, будто выбираем конфеты.
– Это странно, – прошептала я.
– Что странно? Выбирать конфеты или притворяться, будто мы оба не хотим прямо сейчас оказаться на заднем сиденье?
Ничего себе. Такое чувство, будто я действительно вторглась в его мысли, но только эти слова искренне звучали из его уст. Благодаря этим словам я почувствовала себя лучше.
– И то, и то, – я повернулась к нему. – Ты куришь?
Он взглянул на меня как на сумасшедшую.
Меня это не волнует.
– Нет, – небрежно ответил он.
– Помнишь, когда мы были маленькими, продавали конфеты в виде сигарет?
– Да. Это немного болезненно, если ты об этом думаешь.
Я кивнула.
– Раньше мы с Тэхеном часто их покупали. Ни за что на свете не позволю своим детям их покупать.
– Сомневаюсь, что их до сих пор выпускают.
Мы снова повернулись к прилавку с конфетами.
– Ты пробовала?
– Пробовала что?
– Курить.
Я покачала головой.
– Нет.
Мы довольно долго смотрим на конфеты. Он повернулся ко мне, и я взглянула на него.
– Лиса, ты любишь конфеты?

– Нет.
Он засмеялся.
– Тогда, думаю, нам стоит вернуться к машине.
Я согласилась, но ни один из нас не сдвинулся с места.
Он осторожно коснулся моей руки, так, будто он знает, что он лавина, а я нет. Чонгук аккуратно взял меня за два пальца и потянул назад.
– Подожди, – сказала я, отдергивая руку. Сначала он оглянулся ко мне через плечо, а потом и полностью повернулся ко мне.
– Что ты сказал моему отцу перед нашим отъездом?
Его пальцы сплелись с моими, а взгляд отстранился.
– Я извинился.
Он снова повернулся к выходу, и я последовала за ним. Он не отпускал мою руку до тех пор, пока мы не подошли к выходу. Когда он отпустил мою руку, я снова почувствовала опустошение.
Я иду за ним к машине. Надеюсь, я действительно не поверила, будто владею телекинезом. Он сделан из брони. Он непроницаем.
Чонгук, не знаю, смогу ли я что–нибудь сделать с этим. Не знаю, смогу ли я придерживаться правила номер два, потому что я хочу занимать более значимое место в твоем будущем, нежели просто заднее сиденье в машине.
– Большая очередь, – сказал Чонгук Тэхену, когда мы сели в машину.
Тэхен завел машину и переключил радио–станцию. Его не волнует, что очередь была большая. Он ничего не подозревает, а иначе он бы что–нибудь сказал. Кроме того, нет ничего, к чему бы он относился с подозрением.
Через пятнадцать минут поездки я поняла, что больше не думаю о Чонгуке. Все мои мысли были поглощены воспоминаниями.
– А помнишь, когда мы были маленькими, мы всегда сожалели, что не обладаем сверхъестественной силой и не умеем летать.
– Да, помню.
– Сейчас ты владеешь этой способностью. Ты можешь летать.
Тэхен улыбнулся мне в зеркало заднего вида.
– Да. Думаю, теперь я супергерой.
Откинувшись на сиденье, я смотрю в окно. Я немного завидую им. Завидую, потому что они многое видели. Много путешествовали.
–Что ты чувствуешь, наблюдая за рассветом в небе?
Тэхен пожал плечами.
– На самом деле, я не смотрю на него. Когда я в небе, я целиком сконцентрирован на своей работе.
Это навеивает на меня грусть. Тэхен, не принимай это как должное.
– Я наблюдаю, – сказал Чонгук, смотря в окно. Он настолько тихо сказал, что я почти его не услышала. – Каждый раз, когда я в небе, я смотрю на восход солнца.
Конечно же, он не сказал, на что это похоже. Его голос звучит отдаленно, будто он хочет сохранить эти чувства в себе. Я согласна с ним.
– Когда вы летите, вы нарушаете законы Вселенной. Это впечатляет. Состязание с гравитацией? Любоваться восходами и закатам в местах, где Мать–природа не намеривалась их вам показать?Ты действительно супергерой, если не думаешь об этом.
Смеясь, Тэхен смотрит на меня в зеркало заднего вида. Тэхен, не воспринимай это как должное. Но все же, Чонгук не засмеялся. Он все еще смотрит в окно.
– Ты спасаешь жизни, – сказал Чонгук. – Это намного больше впечатляет.
Мое сердце впитывает эти слова.
Отсюда правило номер два не очень хорошо выглядит.