Всё равно больше не будет никогда так, как было. Что ушло, то ушло и тот, кто ушёл больше не подарит тепла своего сердца...
Спать хочется. Полтретьего ночи. Темноту вдавило снаружи вовнутрь, она вытекла из углов и затопила комнату, закоптила глаза. Но я всё равно, неизменно, вижу свою гостью. Снова тощая фигура, сутулая под тяжестью огромных и таких нелепых крыльев, цвета извести, притулилась на краешке кровати. Острый локоть упирается в такую же острую коленку. Этакая готическая горгулья. И снова я, как заворожённая, разглядываю её, вернее, дорисовываю мысленно едва намётанный в кромешной темноте образ. Немного погодя, когда ртутный шарик луны выкатился из за тучи, копоть ночи стала отчётливее пропускать контуры предметов. Теперь хорошо заметны и впалые щёки, и залёгшие под глазами бурые тени. Сама же горгулья, какая-то белёсая, облезлая, похожая на старую, видавшую виды побелку: неравномерную, местами облупившуюся, то ли в разводах, то ли в подтёках. Жиденькие волосёнки, на почти лысой голове, такого же цвета, как она сама, облепили тонкую, «куриную» шейку... – Это моя Тоска. И не поймёшь сразу, какая она сегодня, злая, безысходная, или просто зелёная?
Мы с ней давно.
Последние несколько лет ночная визитёрка приходит с завидным постоянством. Молча сидит у меня в ногах, вперив безучастный взгляд в стену напротив, пока бурое утро не подсветит её силуэт не фоне окна. Потом уходит. А я, наконец, засыпаю.
