Удачливый Идальго (действующая книга)

Глава четвёртая.«Поединок»

Диего прибывал в бодром расположении духа, хотя он знал, что жить ему осталось пока его не проткнёт вражеский мечь, ну или будет дёргаться в петле. Незавидная участь. Ну и времени осталось совсем немного - полтора часа. За это время нужно успеть многое. Перво-на-перво, поисповедоваться у падре, чтобы получить отпущение грехов и испросить индульгенцию. Но падре, видать осерчав на юного идальго, прогнал того:
  - Ступайте вон, нечестивиц, теперь Вы просите отпущение грехов, хах, раньше надо было думать юноша.
   «От же досада, святой отец не благословил меня и не выписал индульгенцию. Стало быть, плохи мои дела... А на кого я оставлю свою жену и верного Аскера? Не пропадать же им в лапах моих товарищей, которые за такое добро могут и глотки перерезать друг другу. Стало быть умирать мне нельзя ни как... Значить я повременю с зачатием ребёнка и обойдусь только нежным поцелуем моей рыжей ведьмочки. Так и поступлю, пожалуй....»
   С такими мыслями Диего схватил за руку свою жену и потащил за собой к Аскеру, где было меньше любопытных носов и сверлящих взоров. Укрывшись от всего этого, Диего положил свою руку на лицо Чоли:
   - Слушай сюда, ведьмочка: я знаю что ты меня не понимаешь, но я всё равно скажу. Возможно меня убьют, - Олеварес начал показывать жестами, - но ты не бойся, я позабочусь, чтобы тебя не трогали. Мой друг, что дал нам кольца, будет оберегать тебя от всех, я с ним договорюсь, он не обманет и не обидет тебя.
   Девушка понимающе смотрела тому в глаза и вдруг заговорила на испанском с италийским акцентом:
- Раз на то пошло, не хочешь ли зачать наследника, чтобы род продолжить.
Диего опешил от такого:
  - Признаюсь честно - я не ожидал, что моя жена знает мой язык. То есть, она всё время меня понимала??? Какой же стыд. Мне стыдно за себя, что я повёл себя как не подобает дворянину.
  - Что ты там говоришь, мой сеньйор? - молвила Чоли, обнимая своего супруга. - Тебе страшно умирать, скажи мне, друг мой.
   Диего обнял Чолито и прижал к себе:
- Очень страшно. Ведь я молод и полон сил. Я жизнь ещё толком не прожил. И умирать мне нельзя - кто, кроме меня выплатит долг и смоет позорное клеймо должников из моей славной фамилии.
Чолита начала нежно тереться о своего мужа, как это делает кошка у ног хозяина:
- Так давай же, Диего, возьми меня и отпусти страхи. Я зачну твоего ребёнка и твоя смерть не будет напрасной.
Но юный воин отказался от такого соблазнительного предложения:
- Не могу удовлетворить твою просьбу, Чоли, не хочу расслабиться и обмякнуть перед боем. Мне бы только поцелуй, чтобы....
Не успел Диего договорить как Чоли слегка поцеловала того в губы. Слегка смущённо смотрела она в карие глаза и  улыбалась.
- Такое зелье меня храбрит, пожалуй, я испью его ещё не много, чтобы наверняка прогнать свой страх.
И идальго сам потянулся к губам жены и поцеловал их, сначала скромно, затем всё страстнее и жарче ставал поцелуй.
Противник дона Диего, Мартинес, тоже не поник духом и с нетерпением ждал поединка. Он похвалялся перед другими, что он не боится ничего.
- Даже у последних разбойников есть последнее желание, - насмешливо говорил Пабло, - у меня оно очень неприхотливое: отодрать ту рыжую девку во все щели. Последнее желание - закон, так что мне не откажут.
- Ты мерзок, Пабло, - плюнул в его сторону Брагадо, - каким бы баламутом не был Диего, но он не позволил бы себе чужую жену.
- Брагадо, не учи меня! Я не могу позволить себе просто так сдохнуть. Я должен это сделать!

Вот пробил час поединка. Гонрист протрубил общий сбор, и все начали сходится. Для командора и гостя выделили места откуда должнен был быть лучший обзор ресталища4. Первыми подошли Мартинес и его секундант. Пабло остановился возле креста, прочёл пару молитв и благословился у падре.
Святой отец заверил, что он отпускает грехи и что теперь Мартинесу не стоит опасаться за «бесмертную душу, ибо на его имя уже выписана индульгенция». Теперь Пабло преободрился ещё больше, и в таком расоложении духа, вошел за ограждение ресталища:
- А где мой заклятый враг, Олеварес? Что-то не видно его. Наверняка, он делает со своей женой всякое...
- Не смей упоминать мою жену, пёс поганый! - тут вышел Диего из толпы. Минуя падре и крест, он сразу же перемахнул через ограду. Идальго на ходу скидывал из себя камзол и не стал долго держать рапиру в ножнах:
- Пусть Бог рассудит нас.
- Куда спешишь, торопыга?! - подшучивал Мартинес, освобождая плечи от камзола. - Командор ещё не зачитал протокол...
- Начинайте! - приказал Кортес, особо не церемонясь.
- Боже, вверяю Тебе жизнь свою, не дай погибнуть от рук этого гордеца, посмевшего покусится на моё доброе имя... Сокруши его главу, мечь его да будет как воск, и да не сможет он нанести мне вреда, аминь... - прошептал Диего, становясь в стойку. Рапира острием смотрит в соперника, правая рука чуть подогнута, левая - отведена в сторону и приподнятая, для отбивания вражеского клинка, корпус смещён в правую сторону, ноги - на ширене плечь, подогнутые, правая - спереди, левая - позади. Лицо - спокойное, дышит ровно.
Мартинес обхватил двумя руками рукоять меча и навёл острием на Диего. Надменно усмехаясь, он всё время менял стойки - то на правую сторону, то на левую, пытаясь сбить с толку противника. Но на этот раз первым выпад сделал Диего: молнийносно сократив дистанцию в один шаг, левой рукой Олеварес отвёл вражеский клинок в сторону, а сам нанёс сокрушительный удар гардой5 в лицо Пабло. Тот сразу же пошатнулся и упал на песок. Его нос и губы были разбиты в кровь, надменная ухмылка уже не украшала его щёгольское лицо, та и сам он чувствовал себя побитой собакой.
- Я думал, бой будет красивым и не таким быстрым*... - фыркнул вождь и показал Диего знак добить Мартинеса. Диего, подойдя к поверженому противнику, приставил к его горлу острие клинка, на что Пабло ответил:
- Давай, Олеварес, сделай это... Не могу отказать себе в удовольствии увидеть тебя болтающемся в петле, ну, чего же ты тянешь... Коли... - хрипел Пабло.
- Не дождёшься. Я не проливаю христианскую кровь... - ответил барон, отбрасывая в сторону оружие. Мартинес протянул руку, но Диего отказался помочь:
- Если бы не твоя тяга убить меня, я помог б. Попроси секунданта поднять тебя.
Среди вояк прокотилось одобрительное ворчание, а сам командор вынес вердикт:
- Освободите цыгана, а этих бойцов - в колодки, на три часа обоих!..