мой воздух

[27]

Адель:

Существует ли на деле тот самый белый коридор после смерти? Или там наоборот - ничего нет. Совсем. Даже тьмы.
Ведь на этот вопрос нам никто не ответит. Мертвые не говорят, а мы можем лишь догадываться.

Кому на самом деле больно - тому, кто покинул этот мир или его близким? Кто-то точно скажет, что близким. Ведь они остаются здесь, но без лучшего друга, парня или девушки, брата или сестры, отца или матери. А кто уже мертв ничего не чувствует. Но так ли это? А если тело остается чувствительным, но не может реагировать?

Ни на один из вопросов человечество не может ответить точно. Как и я не могу сказать - мертва ли я?

Вроде бы я открыла глаза, но передо мной все также тьма. Вроде я двигаю рукой, но никак не могу нащупать лицо, ноги, тело.

Где-то далеко, будто из воды, я слышу голоса. Но слов не разобрать. Это может означать что я жива?

Наконец-то тьма уступила свету и маленькая белая точка стала расширяться - и вот я уже ослеплена ярким светом. Резкая боль в глазах потихоньку уходит и могу нормально видеть, пусть и через полузакрытые веки. Белые голые стены, мощные лампы, непонятный писк. И какие-то люди. Вернее лишь силуэты.

-Аде.. - обрывки фраз, но произнесенные его голосом. Столь родным и таким желанным.

Его ладонь мягко взяла мою и крепко сжала. Тихий шепот что-то быстро, неразборчиво забормотал мне на ухо. От попыток разобрать хоть пару слов в голове появился шум, комната медленно поплыла перед глазами, вновь сменяясь тьмой. А после лишь грубый голос другого мужчины:

-Отойдите, отойдите! - последнее что я услышала тогда..

---------------------------------

Что чувствует человек, если аппараты говорят о явной смерти? Он слышит звуки, чувствует касания, боль, запахи? Он понимает что происходит или попросту засыпает? А как потом вернуться обратно к жизни?

Вы могли подумать что у меня произошла клиническая смерть. Но нет. Это лишь мысли, посещающие меня в моменты прихода тьмы. В моменты моего беспамятства.

В какой-то момент все вопросы просто покинули мои мысли. Тишина сжимала мою голову лишь мгновение. А после вновь глаза стало жечь от мощного света, уши уловили знакомые голоса. И как только я смогла нормально видить объекты, я разглядела Андрея: закатанные рукава обнажали крепкие руки, сложенные на груди, обеспокоенный и дрожащий голос, но все такой же прекрасный, закусанная губа как еще один признак его тревоги. Как только парень заметил мой взгляд на него, тут же подскочил к кровати, все также хватая мою руку. Но на этот раз я не провалилась в тьму. Наконец-то я слышала каждую его фразу, пусть и столь короткую: